работают, словно механизм.
Тейви чувствовала, как тяжело сгибаются колени, старалась не прислушиваться к тяжелому дыханию, не замечать потоков пота, струившихся по лицу.
Но ничего не помогало.
Скотт свернул с тропы и пошел по пересохшему руслу ручья. Увязая в песке, перемешанном с камнями, Тейви готова была заплакать, но побоялась расходовать влагу на слезы. Ноги перестали слушаться ее.
Скотт говорил правду: ей не под силу выдержать этот поход. Она уже собиралась сказать ему об этом, когда Блейк вдруг выругался, обозвав инструктора педантичным садистом. К Блейку присоединились и другие мужчины. Они обвиняли Скотта во всех смертных грехах. Заодно досталось и Андре, во всем ему потакавшему. Скотт как ни в чем не бывало продолжал двигаться вперед, а его помощник огрызнулся по- французски, вероятно, бросив что-то обидное в адрес горе-туристов.
Тейви была потрясена. Оказывается, ее спутники устали точно так же, как и она. Их сетования лишь утвердили ее в мысли, что она ничуть не слабее мужчин. Тем не менее от жажды ее голос стал хриплым, а проклятия произносились с долгими паузами из-за нехватки воздуха.
Скотт сбавил темп, и это вселило в нее надежду: он тоже думает о привале. Скорей бы он объявил об этом! Привал спасет ее от смерти. Привал — это отдых, это ланч, который она сама вызовется приготовить. Если же привала не будет, ноги окончательно откажутся ей служить, она просто рухнет и Андре придется на себе тащить ее в лагерь.
Через сотню-другую метров девушка без сил опустилась на гранитную плиту вблизи водопада. Хотя в это время года приток ледниковой воды ослабевал, ручей падал вниз с большой высоты, шипя и пенясь на камнях, и несся дальше по каменистому ущелью.
Понаблюдав за срывающимся с уступа потоком прозрачной воды, Тейви безвольно откинулась на спину. Ей хотелось только закрыть глаза и остаться лежать здесь навсегда, подставляя тело под прохладные брызги. Через несколько минут она почувствовала, что зябнет.
— Не лежи, Тейви. Переохладишься.
Только Скотт мог так сурово предупреждать ее. Стоит ли принимать его слова всерьез? Девушка не шелохнулась.
— Ты слышишь меня, Тейви?
Она облизнула пересохшие губы, но не двинулась с места.
— То, что ты сказал, звучит глупо и похоже на галлюцинацию.
— На галлюцинацию? — возмутился Скотт. Чего он злится, подумала она. — Ты что…
Она села, уткнувшись в грудь Скотта.
— Знаешь, ты действительно садист. Или только делаешь вид?
Лицо его расплылось в широкой улыбке.
— Надеюсь, с тобой все в порядке?
— Хм, все в порядке? Вовсе нет. Мне кажется, что я умерла еще несколько часов назад.
Он протянул ей флягу с водой.
— Два часа назад мы только вышли из лагеря.
— Звучит неправдоподобно, — сказала Тейви, жадно глотая воду. — Значит, я умерла на третьем или четвертом шаге.
— Хочешь перекусить?
— Фазана с овощами? — ядовито спросила она.
— Чего-нибудь попроще. Как насчет орехового масла и желе?
Тейви ненавидела ореховое масло, а особенно желе. И все же, когда она утолила жажду, мысль о еде, любой еде, показалась заманчивой.
— Вот бы сандвичей…
Скотт кивнул и отправился за едой. Тейви растерла мышцы на бедрах и попыталась встать. Странно, сейчас она чувствовала себя немного лучше, чем после вчерашнего перехода. Более того, она была уверена, что сегодня они шли намного быстрее и по более сложной местности. Вероятно, система Скотта, связанная с калориями и количеством жидкости, сработала.
Правда, ступни горели, мышцы на ногах ныли и немного ломило руки. В горле пересохло, беспокоило хриплое дыхание, однако половину пути она преодолела.
Никто из участников похода не заметил ее усталости, она даже не заикнулась, что хочет вернуться в лагерь. Все это поднимало ее дух, укрепляло уверенность в собственных силах.
Конечно, мужчины несли рюкзаки, а ее плечи и спина были свободны от какой бы то ни было поклажи. Ее взгляд остановился на брошенном на траву рюкзаке Скотта. Тейви вспомнила о промокшей от пота шерстяной рубашке и ветровке, которые сняла по дороге. Они тоже попали в рюкзак к Скотту. Казалось, он и не заметил дополнительной тяжести, а она всю дорогу чувствовала свою вину.
Ополоснув лицо ледяной водой, Тейви потянулась к рюкзаку, намереваясь взять из него свою рубаху и кое-что из вещей. Сверху, где лежала походная аптечка, должно быть, находились и ее пожитки. Но сколько она ни рылась, обнаружить их не смогла. Выпрямившись, она увидела возвратившегося Скотта.
— Хочешь сама нести свои вещи, Принцесса? — спросил он, протягивая ей сандвичи, пакетик с орехами и сухими фруктами.
Уголки ее губ чуть дрогнули.
— Я просто хотела хоть немного разгрузить тебя, — ответила она, принимаясь за сандвичи.
— А потом свалиться от усталости, — проворчал Скотт. — Я не намерен тащить тебя обратно в лагерь.
Тейви наблюдала за тем, как он делил ланч между всеми участниками похода. Про себя она удивлялась собственному героизму, который проявила, чтобы убедить Скотта в своей выносливости. К ней подсел Андре.
— Разве это еда? — вздохнул он. — Даже настоящего йогурта нет. — Он брезгливо жевал кусок сандвича.
— Ты любишь йогурт?
— О, еще как! Когда я приехал в вашу страну, чтобы покорить ее горные вершины, денег у меня было немного, английского я почти не знал. В магазинах покупал только французский йогурт, а от ваших рубленых котлет и нейлонового хлеба меня тошнило. — Губы его скривились в презрительной гримасе. — Я долго слонялся как неприкаянный, пока не встретил Скотта. По его совету я стал проводником альпинистов- любителей, у меня завелись деньжата. Но кроме йогурта я все равно почти ничего не ел.
— А как ты познакомился со Скоттом? — полюбопытствовала Тейви. — Турпоходы, которые он организует, стоят недешево.
— Конечно, недешево. Он отвечает за риск, — подтвердил Андре, вытирая жирные пальцы о бумагу, в которую был завернут сандвич. — Вообще-то альпинистский мир тесен. Я просто ошивался на базе, откуда начинались сложные маршруты. Там и познакомился со скалолазами, с их помощью усовершенствовал свой английский. Однажды на базе появился Скотт. Вот и все.
— Понятно, — улыбнулась Тейви. — А семья у тебя есть?
— Конечно! — Искорки в глазах Андре вспыхнули особенно ярко. — У меня сын и дочь. Сейчас они в Гималаях. Я для таких гор уже не гожусь, слишком стар.
— А разве молодым это не опасно?
— Конечно опасно, малышка. — Андре махнул рукой в сторону гор. — Но это сильнее страха.
— А как относится к их увлечению мать?
— Ей все это представляется пустой тратой времени. — Он уставился на поток воды, падающий сверху. — Что же касается меня… Она сожалеет, что я ушел с государственной службы и приучил детей лазать по горам. — Андре встал. — Ее можно понять, она женщина. — Он снова махнул рукой в сторону высившейся вдали горной цепи. — Но с чем можно сравнить ощущение от покоренной тобой вершины?
Взглянув туда, куда указал француз, Тейви внутренне содрогнулась. Горы не были похожи на прекрасный замок — дикие мрачные скалы подпирали небо, надменно возвышаясь над крошечными по сравнению с ними людишками, которые отваживались взбираться на них.
Она попыталась представить, как неуютно коротать ночь в таких местах, старалась понять, почему
