– Погоди, – коротким решительным жестом остановил его Артем. – У нас тут еще есть одно небольшое дельце…
…Подъем всей группы, включая пленников, прошел без эксцессов. Первым поднялся Скопцов. Веревка и немалая физическая сила бывшего сержанта пришлись кстати. А помощь находящегося наверху Оболенского превратила сам подъем в легкую поездку снизу вверх, как в лифте.
После этого подняли Бобошерова. Наркоделец, который, судя по всему, все еще на что-то надеялся, не пытался ни протестовать, ни вырываться. Да и куда вырываться-то? Шаг вправо, шаг влево просто невозможен. Только одно направление, по вертикали. А Тошали очень хотел жить. Очень.
Наверху наркобарона немедленно поставили к веревке. И он тянул изо всех сил, кряхтя и постанывая, – старался угодить своим пленителям, продемонстрировать свое рвение и желание услужить.
Потом подняли оружие и снаряжение группы. Следующим был Блэр.
Вообще-то, после того, как он предложил сдаться американцам, никаких сомнений в том, что Бобошеров сказал правду – по крайней мере в части личности этого пленника, – уже не оставалось. И Артем, связывая американцу руки, думал, что случись такое с ним, окажись он сам в подобных обстоятельствах, он бы нашел способ при подъеме распустить узел. Только для того, чтобы не оказаться в руках своих врагов.
Однако пленник не был русским. Американец… Совершенно другой, как говорится, менталитет. И пока его поднимали, как баранью тушу, не сделал ни малейшего движения для того, чтобы попытаться ускользнуть из рук своих врагов туда, откуда его достать уже просто невозможно.
Дед. Ну, с этим намного проще. Мало того, что ему сверху помогали три человека – бывший пограничник вырос если и не в этих, то в очень похожих горах. Плюс горная подготовка. Шовкат оказался наверху быстро.
Внизу остались только Артем и пожилой чеченец. Тот по-прежнему оставался в состоянии, очень близком к помешательству. Сидел на камне, тряс головой и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.
– Пойдем. – Артем коснулся плеча пожилого. – Надо идти.
– Оставь меня в покое, – неожиданно ясным и звучным голосом заявил старик. – Дай мне умереть.
– Я бы с удовольствием, – честно ответил Рождественский. – Но не могу. Обещал…
Можно, конечно, просто махнуть рукой на все обещания. Подумаешь, сказал что-то врагу, который пришел для того, чтобы отнять твою жизнь! Однако так поступить Артем просто не мог. Они заканчивали подъем, а выстрелы с той стороны затихли. Значит, заслон выполнил свою задачу. И какая за это была заплачена цена, Рождественский прекрасно понимал. И Федор Аверьянович, и Ислам мертвы. А слово, данное мертвому соратнику – пусть даже и случайному, ставшему таковым под влиянием обстоятельств, – нерушимо.
– Уйди, – не поднимая глаз на Артема, попросил старик. – Я не могу тебя видеть. Я ненавижу тебя.
– Что делать… – Рождественский ловко перехватил руку старика, взял ее на излом. – Я, знаешь ли, тоже к тебе особо нежных чувств не испытываю.
Он усилил захват. Пожилой чеченец попытался было вырваться, но не смог. Между противниками пролегала разница в несколько десятков лет. Да и сложно старику соревноваться со специально обученным офицером спецназа. Пусть и бывшим…
Но, несмотря ни на что, пожилой чеченец продолжал упираться, цепляться ногами за камни.
Прилагая немалые усилия, Артем дотащил его до подножия скалы. Несмотря на активное сопротивление, ему удалось связать старику руки. После этого он обмотал его торс свободным концом веревки, завязал на спине пожилого хитрый узел, отступил на шаг и крикнул:
– Тяните!
Сам отошел еще на несколько метров и изготовился к бою. Полмагазина патронов – это, конечно, не бой. Всего лишь несколько очередей. Но и они помогут остальным завершить подъем.
По расчетам Артема, моджахеды, сбившие оставленный заслон, уже должны войти в каньон. Сам он уйти не успевал.
Мельком оглянулся на старика. Тот опять впал в исступление – бился на веревке, как крупная рыба на крючке, дергал руками, стараясь их освободить, а когда это не получилось, попытался просто разбить себе голову о камни. Но, так или иначе, бьющееся тело медленно поднималось вверх.
– Монах! – услышал Артем крик через пару минут. – Давай!
Он оглянулся – свободный конец веревки болтался у подножия скалы. Еще раз взглянул в ту сторону, где находился вход в каньон. Моджахедов все не было. «Неужели еще держатся?» – подумал Артем, бросаясь к веревке…
– …И что за дельце? – лениво поинтересовался Максим. Остальные члены команды, стоя рядом, внимательно прислушивались к разговору.
– Мне думается, у нас в группе есть лишние люди, – сказал Рождественский, кивая в ту сторону, где компактной отдельной компанией толкались пленники. – Нам придется отрываться от противника. И эти люди будут нас связывать. Поэтому перед тем, как начать движение, мне хотелось бы избавить этот мир от кое-какого мусора.
Он говорил громко, не сдерживая голоса, не делая из своих намерений тайны. Бобошеров, прекрасно понявший, что речь идет именно о нем, затрясся, отступил на самый край скалы:
– Не трогайте меня! Я – русский разведчик! Вы теперь сами знаете, что я говорил правду! Этот человек…
Он вытянул палец в сторону церэушника – и тут же получил от того увесистый хук справа. Несколько секунд, взмахивая руками, как птица крыльями, балансировал на краю обрыва. Но все же сумел удержаться и даже сделать два торопливых шага вперед. Упал на четвереньки, оказавшись у самых ног своих пленителей. Дрожа всем телом, повторил заветную формулировку:
– Я – российский разведчик…
– Плевать! – махнул рукой Артем. – Мне без разницы.
Свистнуло выходящее из ножен лезвие ножа…
– Погоди. – Пальцы Оболенского сжали ладонь Артема.
– Ты чего? – удивленно взглянул Рождественский на товарища.
– Инициатива этой поездки исходила от меня, – спокойно объяснил Максим. – И я думаю, будет только справедливо, если точка в этой истории будет поставлена тоже мной.
– Послушайте! – торопливо забормотал Бобошеров. – У меня есть деньги! Очень много денег! Если вы меня отпустите, я их отдам вам! Все!
На его слова просто никто не обратил внимания. Зато между наркобароном и остальными членами команды неожиданно встал Дед.
– Мужики! – горячо начал он. – Я прошу вас! Отдайте его мне!
– А у тебя к нему что? – поинтересовался Максим.
– Я три года ждал этого дня! – все так же горячо продолжал Шовкат. – Три года! Он должен умереть от моей руки.
– Почему?
– Он… – Шовкат с ненавистью взглянул на Бобошерова. – Я потом все объясню. Отдайте!
Артем и Максим переглянулись. Оболенский пожал плечами, усмехнулся:
– Восток – дело тонкое…
– Давай, – кивнул Деду Артем.
Тот просиял, как будто его орденом наградили.
– Спасибо! – В его руке появился нож. Он развернулся к Бобошерову.
Тошали по-паучьи, на четвереньках, быстро отбежал немного в сторону.
– Неужели вы позволите убить безоружного?! – закричал он, обращаясь к Артему.
Тот равнодушно пожал плечами. Однако всех удивил Дед.
– Скопа, – обратился он к Василию. – Дай ему нож.
– Зачем?!
– Дай. Хоть он и жил, как пес, но пусть умрет, как мужчина. – С этими словами Шовкат аккуратно отложил в сторону свой автомат и начал снимать «разгрузку».
Скопцов вопросительно посмотрел в сторону старших товарищей: а каково будет их мнение на этот
