руках. В среде эмигрантов недовольство центром партии было также большое. Центральная власть партии с помощью ее сторонников из агитационного отдела по округам подготовила себе желательный состав съезда партии, а именно большинство таких людей, которые одобрили бы ее предложения. Весь съезд был так подготовлен, что все резолюции интеллигенции съезда прочитывались и утверждались. Это рассказывали участники съезда из боевиков и некоторые рабочие из окружных комитетов.
На съезде, разумеется, участвовал весь Центральный Комитет партии; ему помогали работники штабов организационно-агитационного, боевого и т. п., имевшие близкое отношение к руководящей работе по партии в заграничных секциях и Союзе активной борьбы. Со стороны боевой орга-{415}низации должны были участвовать также я и Гибальский - «Франек».
Незадолго до съезда партии я уехал из Кракова в Польшу по боевым делам, Гибальский, который был в это время где-то в Закопаном и который был с ораторской способностью, также был обойден и на съезд партии не попал. Потом оказалось, что это была умышленная проделка центра партии. Из среды боевой организации, сторонников рабочей жизни, на съезде партии участвовали Арцишевский - «Станислав- Марцин», Бертольд Брайтенбах и «Витольд» - Александр Очковский, «Лукаш», Сокол, Ян Баляга - «Стефан» и некоторые другие. Из вышеуказанных боевиков лишь один Станислав мог более или менее быть оратором, но это в сравнении с интеллигенцией съезда была капля в море; остальные боевики, хотя в выполнении террористических актов геройские люди, но ораторски высказать всего, что нужно было, не могли. Если бы и я сам был участником съезда, то обширно и точно по всем вопросам я тоже не мог бы высказаться, т.к. был очень нервным, и всякое возражение меня вывело бы из себя. Юзефу Пилсудскому удалось провести намеченное на съезде партии.
Приехав в Краков, когда все вернулись со съезда партии, я увидел подавленное настроение боевиков, участвовавших на съезде. Юзеф Пилсудский со своей компанией воцарился в партии, но зато имел оппозицию из боевиков и других лиц, заинтересованных в жизни партии; боевая работа остановилась, и Пилсудский был вынужден согласиться на созыв боевой конференции по вопросам о съезде партии, хотя по данному праву съездом партии Центральный Комитет мог на конференцию не согласиться. Вопрос был поставлен ребром. Предусматривалось, что боевая конференция может окончиться расколом партии. До созыва таковой я на совещании с Станиславом и Гибальским, а также другими в Ченстохове и Домбровском бассейне в среде рабочих окончательно подготовил к этому случаю почву.
Находясь в Ченстохове, я получил от Денеля из Кракова распоряжение прибыть туда. В это время были как раз проездом в Ченстохове на конференцию инструктора боевой ор-{416}ганизации Юзеф Рыба (кличка «Бонифаций») и Александр Очковский, кл. «Лукаш». Они зашли ко мне, и мы вместе со ст. Рудники Венской ж. д. уехали поездом в Домбровский бассейн, где, с помощью контрабандистов прошли границу Австрии. Со станц. Щакова поездом прибыли в Краков. Приехав, я сейчас же пошел на квартиру к «Станиславу- Марцину», где встретил также и Гибальского. Вскоре пришли инструктора, приехавшие со мною Бонифаций и Лукаш.
Собравшись на квартире Станислава, мы подняли вопрос, который должен был вырешиться на днях боевой организацией во Львове, куда и следовало нам уехать. На этом совещании нами было решено ни на шаг не отступать от вопросов, по которым Пилсудский со своей компанией должен в корне изменить свою тактику по партии, так как она вела в буржуазную сторону. Ведь съездом партии Центральному Комитету было дано неограниченное право, по которому Пилсудский мог повелевать партией как ему заблагорассудится, а боевую организацию было решено свести на положение налетчиков для добычи денег.
Вскоре после этого мы уехали во Львов, куда с нами на конференцию прибыли члены Центрального Комитета партии - Юзеф Пилсудский - «Мечислав» - «Зюк», Вронский, кл. «Иовиш», Тытус Филиппович, «Стефан», из штаба боевой организации Владислав Денель - «Аграфка», Валерий Словик - «Густав» и Арцишевский - «Станислав-Марцин», положение которого по отношению к штабу было неопределенное, а из инструкторов боевой организации - я, Бертольд Брайтенбах, Александр Очковский. На конференции принимали участие Прыстор - «Богдан», и Бернард, - у которого была отнята рука из-за ран, полученных им в сражении с полицией, Юзеф Рыба - «Бонифаций», Гибальский - «Франек», Сокол, Валек, Генрих и еще кто-то другие, организатор Союза активной борьбы во Львове Сосунковский по кл. или имени «Юзеф», а также представитель организационно-агитационного штаба по кл. «Михаил», из технической части штаба боевой организации Ольга и Мария Мирецкие, управляющий редакцией «Трибуны» Бай и некоторые другие. {417}
Конференция продолжалась несколько дней. На ней почти все резолюции Пилсудского были отклонены или принимались лишь для сведения. Больше всех против Пилсудского и его компании выступал Гибальский, «Франек». По одной из написанных и прочитанных им резолюций на голосование представитель штаба организац.-агитац. Михаил сказал в ответ, что непринятие ее для нас, т. е. для всей компании Пилсудского, то же самое, что приставленный браунинг к голове. Пилсудский же в своей речи говорил, что, как ему видно, все клонится к расколу в партии и что он даже пойдет на это. «Если хотите раскола, то устраивайте» - сказал он. Во всех его ответах было видно одно лишь легкомыслие к тем настоящим вопросам боевой организации, прямо относящимся к интересам рабочих масс, и все открыто клонилось к вступлению в контакт с буржуазией. Он говорил, что надо быть сильными, подготовленными на случай войны, для чего необходимо вступить в контакт с национал-демократами. Поэтому в Союз активной борьбы могут вступать люди и других политических убеждений, лишь бы они были согласны бороться за освобождение Польши.
Из всего этого вытекало, что Пилсудский со своей компанией при его тогдашней тактике и планах на будущую борьбу дать пролетарским массам социалистическую жизнь не мог.
Кроме того, на конференции был поднят вопрос об отчете Центрального Комитета партии в израсходованных им деньгах, конфискованных боевой организацией на ст. Безданы в сумме трехсот тысяч рублей, которые в такое короткое время были все израсходованы. Центральный Комитет партии отвечал, что книги по ведению приходо-расходных сумм по партии остались в Кракове; чтобы привезти таковые, потребуется время, которого нет. Пилсудский в своей речи сказал, что нам всем, положа руку на сердце, надо сказать, что мы их расходовали, но ели на них все. Безусловно, такой ответ и объяснения не могли оправдывать сказанного Пилсудским, т. к. всем было ясно, какие суммы могли быть израсходованы по настоящим делам партии, в том числе на расходы по содержанию небольшого числа людей «боевого{418} летучего отряда» и тех инструкторов и агитаторов по округам, которым выдавались деньги очень скудно. В конце концов вопрос об израсходовании денег остался на конференции неразрешенным. Как и по остальным вопросам Пилсудский обещал лишь в удобное для этого время созвать двенадцатый съезд партии. Мы вернулись с конференции в Краков. Люди, которые были заинтересованы в разрешении спорных вопросов на конференции, остались недовольными ее результатами.
Уезжая из Польши на конференцию, как в Ченстохове, так и Домбровском бассейне я предупредил более заинтересованных партией рабочих, что уезжаю за границу, где разрешаются вопросы по партии, имевшие связь с XI съездом партии, а также вопросы тактики центра партии по отношению к рабочим массам и боевой работе. После прибытия из Львова в Краков я вскоре был откомандирован обратно в Ченстохов и Домбровский бассейн. Здесь я рассказал рабочим, имевшим руководящее отношение по местным организациям, все происшедшее на конференции, и это еще больше вызвало недовольство центром партии и отрицательно-критическое отношение к интеллигенции, руководящей работой партии. Пробыв некоторое время в Ченстохове и Домбровском бассейне, я был вызван штабом боевой организации в Краков, куда и уехал. К моему удивлению, узнаю в Кракове, что Арцишевский, «Станислав-Марцин», и Гибальский «Франек», призваны Центральным Комитетом партии в штаб боевой организации в качестве членов штаба. Выяснилось, что Центральный Комитет, дабы успокоить возмущенных против него боевиков и большинство членов партии, решил совместно с остальной своей компанией призвать в штаб боевой организации названных Станислава и Франека и с их помощью дальше спокойно проводить, по выработанной им тактике, работу в партии. Таким соглашением Станислава и Франека с Пилсудским и его компанией я был очень возмущен и расстроен. Станислав и Франек, по инициативе которых был вызван раздор в партии, ведущий к расколу последней, теперь, став у власти, наравне с Пилсудским стали проводить все дальше по воле Пилсудского и сразу сумели {419} поставить на свою сторону и боевиков летучего отряда, которые в то время состояли на содержании партии. В это время в Кракове в среде эмигрантов жил бывший агитатор и боевик электромонтер Гравер, который в среде эмигрантов вел
