вот какая просьба к тебе… Ты в Дагестане был?
– Нет пока.
– Нужно съездить туда, в одном вопросе разобраться.
У меня отлегло от сердца, и я почувствовал небывалый прилив энергии, чуть не подскочил на стуле:
– Я с удовольствием!
– Хорошо. Так вот – там есть район на севере: Тарумовский. Там русские живут, и у них возник конфликт из-за церкви. На церковной земле магазин строится, в общем. Посмотри, возьми интервью у того- другого… Это, конечно, не совсем наша тема, но попросили, и глава района – мой знакомый… Как, поедешь?
– Конечно.
Генеральный снова вздохнул:
– Хорошо… Объективно там все посмотри, сделай такой живой материал… Но вообще… – Он, чего я за ним до этого не замечал, замялся, застеснялся вроде. – Я ведь сам родом оттуда. Из Кочубея. Городок там такой… Тогда это Грозненский район был, а еще раньше – Ставропольский край. Потом передали Дагестану. При Хрущеве. Русских теперь мало осталось, а в детстве, помню… Ладно, – пресек личные переживания генеральный, – надеюсь, ты меня понимаешь. Когда сможешь вылететь?
– Могу завтра, – бодро ответил я.
– Деньги есть? Хочешь, сейчас выдам, или по приезде…
– Лучше тогда по приезде. – Эта фраза, как я понимал, пойдет мне в зачет.
– Запиши контактные телефоны…
Вышел от генерального в прекрасном настроении и тут же купил в ближайшей кассе билеты туда и обратно. На пребывание в Дагестане отвел себе три полных дня. Достаточно, чтобы вникнуть в проблему; может, куда-нибудь и свозят. Всяких интересных мест, слышал, полно. Впрочем, может, и не стоит особо разъезжать – там неспокойно. Стреляют, взрывают…
Позвонил Полине и, изо всех сил выражая расстроенность, сообщил, что снова отправляют в командировку. Прямо завтра. Вернусь в субботу утром…
И тут она выдала такой поток! Что, мол, давно знает, что мне надоела, но зачем хитрить – это подло. Что давно заметила, что я ее не люблю… Долго кричала в трубку в таком роде, не давая мне вставить ни слова. А я хотел выразить изумление – объяснить, что у меня работа такая и уезжаю всего на три дня… Не сделав даже самой короткой паузы, Полина перешла с истерики на жалобное упрашивание:
– Возьми меня с собой. Пожалуйста! Я не буду мешать. Я тихо буду, в сторонке… За самолет, за гостиницу сама заплачу… Пожалуйста, возьми!..
Я растерялся. С одной стороны, именно в эту поездку мне ничто не мешало поехать вместе с Полиной, а с другой… Ее присутствие грозило массой неудобств, напрягов, сложностей… Нет, без нее. Одному.
– Полин, ты пойми, – сквозь ее уже почти плач стал говорить, – это очень важная командировка. Я буду полностью зависеть от принимающих. К тому же – Дагестан. Там ведь война почти. И я себе не прощу, если с тобой что-то случится. Сам бы я никогда по своей воле не поехал, но мне практически приказали. А тобой я очень дорожу.
– Правда? – На секунду-другую Полина, кажется, разомлела от этого признания, но обида оказалась сильнее: – Но если мы любим друг друга, мы должны быть вместе. Тем более там, где опасно! Возьми меня. Я буду в гостинице сидеть тихо и ждать, когда ты освободишься.
– Там, куда я еду, вряд ли есть гостиницы, – ляпнул я.
– Что?
– Там вряд ли есть гостиницы. Это маленький городишко. Село вообще. Тарумовка какая-то… райцентр.
– И где ты будешь жить?
– Ну, не знаю. В кабинете, может, у главы района. Или дома у него.
Я говорил это и сам слышал, что вру. Действительно, большей глупости сложно было придумать. (Впрочем, глупость эта оказалась не такой уж фантастической.) И как должное в тот момент я принял визг в трубке:
– Хватит мне лапшу навешивать! Я все поняла! – И еще десяток малоразборчивых, почти бессмысленных фраз, но крайне эмоциональных.
А потом мертвая тишина в трубке, и – мой облегченный выдох.
Я набрал номер человека, который должен был меня встретить в аэропорту Махачкалы, продиктовал рейс, сказал, во что буду одет.
– Отлично, – ответил он, – до завтра.
Вот говорят: Дагестан – Кавказ, горы, неприступные крепости, море.
Крепостей я не увидел; море заметил из иллюминатора; вместо гор – только какая-то возвышенность возле республиканской столицы. Дагестан предстал мне плоским, с унылыми пейзажами, скучными селениями, которым очень подходило название – «муниципальное образование».
От Махачкалы до этой неведомой Тарумовки мы ехали часа два или больше. Водитель, Виктор Федорович, пожилой, но крепкий, с казацкими усами мужчина, гнал свой «Ниссан» так упорно-быстро и смотрел вперед так решительно-нетерпеливо, будто только стоило доставить меня на место, и все скопившиеся проблемы вмиг разрешатся.
Мы почти не разговаривали на протяжении этих двух с лишним часов. Я задавал нейтральные вопросы, вроде «сколько жителей в селе?», и Виктор Федорович отвечал коротко, мельком; он явно ждал вопросов не таких, но и сам не начинал беседу о главном.
Поселения и какие-то одинокие здания проплывали за стеклом почти беспрерывно, и всё было похоже одно на другое. На третьем часу мне уже стало казаться, что так мы будем ехать в этом лабиринте бесконечно. Я настроился на бесконечность, успокоился, стал прикрывать глаза в дреме, но тут Виктор Федорович расслабил напряженное тело (это даже атмосферу в салоне изменило) и выдохнул:
– Вот и наша Тарумовка.
– М-м! – Я стал всматриваться в домики, надеясь увидеть нечто особенное, но не увидел; обычные постройки – избушки, коттеджики, бетонные коробочки магазинов.
– Знаете, – сказал водитель, – рабочий день уже закончился. Встречаться будем завтра. Сейчас давайте проедем по центру, а потом отвезу вас… – он замялся, – в мотель. Там поужинаем, поговорим.
– Хорошо. – Но эта его заминка перед словом «мотель» вызвала беспокойство. Да и что значит мотель? Тем более здесь.
Пока я беспокоился, мы доехали, видимо, до центра. Виктор Федорович остановил машину.
– Ну вот, – кивнул налево от себя, – церковь наша. Храм Андрея Первозванного.
– Где? – Я увидел лишь недостроенное здание, далеко уже не свежее, с криво лежащими на крыше железобетонными плитами. – Вот это?
Виктор Федорович мрачно усмехнулся:
– Да нет, за ним. Не видите?
– Нет.
«Ниссан» прокатился метров тридцать. Появилась церковь.
– А, теперь вижу.
– Нравится? – еще одна мрачная усмешка.
– Да, хорошая, светлая…
– И вот рядом, на церковной земле, стоит такое страшилище. – Виктор Федорович оглянулся на недострой.
– А что это будет?
– Магазин должен быть на первом этаже, а на втором – ресторан. Свадьбы будут справлять… В этом и суть конфликта. Четвертый год бьемся.
Водитель подождал чего-то, вздохнул; я почувствовал неловкость – молчать было как-то невежливо, – значит, я равнодушен к их проблемам, – а расспрашивать здесь, в машине, о подробностях и нюансах тоже казалось не совсем уместным… Виктор Федорович выручил:
– Ладно, поедемте в «Дагестанские зори», там кафе есть хорошее. Посидим, расскажу о нашей
