джакузи с видом на ночную Осаку? Что за душевная болезнь поразила человека, решившего так беззастенчиво использовать юную девушку без гроша в кармане? Скоро он лишится возможности злоупотреблять своим положением, и именно я позабочусь об этом, размышлял я, удаляясь по мрачному коридору.
Я решил вернуться в больницу, чтобы проведать госпожу Танаку. Затем отправлюсь на работу, чтобы проверить все до единого счета, которыми занималась госпожа Ямамото. Если доказательств будет недостаточно, то в понедельник утром в главном офисе «Дайва трейдинг» Марико подтвердит правдивость моих слов. От воспоминаний о Марико заболело сердце. Мы же с тобой знаем, в глубине души она девушка хорошая. Девушка, которой просто нужна помощь, чтобы вырваться из порочного круга.
У лифта я нажал кнопку вызова. Занято. Над лифтом загорелась цифра «29», и дверь со звоном отворилась. С первого взгляда я не узнал мужчину в лифте. Рядом с ним стояла дородная иностранка с короткой стрижкой и круглыми, как у хомяка, щеками. Мужчина походил на престарелого хиппи с бронзовой от загара кожей и свисающими на глаза волосами. Пара была облачена в саронги и плетеные сандалии. Мужчина широко улыбнулся мне.
– Сато-сан! Алоа! Таро сказал, что вы решили присоединиться к нашему празднеству!
Это был Такахара-сан, прямиком с Гавайев.
Такахара-сан привез жену и ее пятерых детей на семейный медовый месяц в Японию. Вечеринку на крыше устроил он, а девушки-танцовщицы оказались кузинами и старшей дочерью жены. Таро уже успел в весьма драматическом стиле сообщить новобрачным, что я впал в неистовство. Такахара-сан участливо положил бронзовую руку мне на плечо и сказал, что его очень огорчают мои обвинения против Мураками-сан. Босс предложил ему вернуться на прежнее место работы – едва ли так поступил бы человек, замешанный в финансовых махинациях. Такахара-сан поинтересовался моим здоровьем. Хорошо ли я сплю в последнее время? Слушая Такахару-сан, жена его радостно улыбалась (совершенно не догадываясь о смысле его речей). Я рассказал ему об инциденте, который произошел между мной и Мураками-сан наверху. После этого Такахара-сан вместе с женой отправились на помощь Мураками-сан, а я вошел в пустой лифт.
Вмешательство Такахары-сан несколько поколебало мою уверенность, но я тут же подумал, что он вполне мог быть в сговоре с Мураками-сан. Единственный способ узнать правду – выяснить все самому.
Я сидел у постели госпожи Танаки и вдыхал запахи лекарств и больничных халатов. Госпожа Танака казалась восковой куклой – бледная почти до прозрачности, на внутренней стороне рук синие и зеленые жилки. Мне показалось, что цвет кожи на руках госпожи Танаки неестественного оттенка. Когда Наоко вернулась с крыши, раскрасневшаяся и пропахшая табачным дымом, я спросил, что она думает об этом. Наоко сняла кожаный пиджак и повесила его на дверь.
– У тети всегда были такие руки. Да, точно. Помню, я еще спрашивала у нее об этом, когда была ребенком.
Она наклонилась над госпожой Танакой и погладила ее по лбу.
– У тебя всегда было плохое кровообращение, верно, тетя?
Я встал и сказал Наоко, что у меня неотложные дела, но обещал вернуться часа через два. Наоко взглянула на часы – тонкий серебристый браслет на запястье.
– В полседьмого утра? В субботу? – изумилась она. Затем затрясла головой. – Простите, я совсем забылась. Вам ведь нужно выспаться, господин Сато…
– Я вернусь через пару часов. И принесу вам что-нибудь вкусненькое на завтрак, – сказал я, – да еще захвачу портативный телевизор, чтобы госпожа Танака могла слушать любимые передачи.
И я заспешил к выходу, горя желанием побыстрее начать расследование, чтобы потом вернуться сюда, к неподвижно лежащей в коме госпоже Танаке.
Ранние солнечные лучи слепили глаза. Через замазанные линзы очков я смотрел на больничную стоянку, сейчас такую тихую и мирную – шумные телевизионщики давно убрались отсюда. Больше всего на свете мне хотелось хоть на минутку прикрыть глаза. Только на минутку. Но я понимал, что стоит мне подчиниться этому желанию, и я засну прямо на ногах. Несмотря на то, что общественный транспорт уже ходил, я решил взять такси. Оставалось надеяться, что таксист разбудит случайного пассажира, клюющего носом на заднем сиденье машины. Стоянка такси находилась через дорогу. Я стоял на светофоре, ожидая, когда загорится зеленый свет (даром, что никакого движения не было, правила – на то и правила, чтобы мы всегда им следовали) когда услышал голос.
– Могу я попросить вас об одолжении?
Я обернулся, ожидая увидеть мальчишку – таким хриплым и низким был голос. Однако передо мной стояла девушка-иностранка, ее длинные светлые волосы падали на плечи. Это же Мэри из Англии! Помнишь ту блондинку, с которой я познакомился в баре? Как она ковыряла лак на ногтях и выслушивала упреки Мамы-сан? Меньше всего на свете я ожидал увидеть Мэри из Англии на стоянке такси городской больницы Осаки. В ночь, когда мы познакомились, на Мэри были тонны косметики, поэтому с ненакрашенным лицом она напоминала собственный призрак. Темные тени под глазами, измятая и грязная одежда. На тонком запястье – больничная бирка. На ногах Мэри были надеты туалетные тапочки. Разве она не знает, что их принято носить только в туалете? Я решил, что если я скажу ей об этом, она обидится.
– Я потеряла кошелек. Мне нужна тысяча йен, чтобы добраться до друзей. Если вы оставите мне свой адрес, обещаю, что верну деньги. Если у вас нет тысячи йен. дайте столько, сколько можете.
Она говорила на превосходном японском. Казалось, Мэри не смущает то, что она обращается к совершенно незнакомому человеку с такой странной просьбой. Наверное, в Англии такое поведение принято. Мэри не узнала меня. Подозреваю, что при ее работе каждый вечер перед девушкой проходила вереница новых лиц, и мое лицо среди них оказалось не самым запоминающимся.
– Если вы потеряли кошелек, – посоветовал я, – обратитесь в полицию. Кто-то, возможно, уже нашел его. Я покажу вам, где ближайший участок.
Мэри нетерпеливо вздохнула.
– Я потеряла кошелек в районе Синсайбаси.
– Все равно они помогут вам.
– Ладно, понятно.
Светофор загорелся зеленым, зазвучал звуковой сигнал. Мэри отвернулась от меня, досадуя на потерянное время. Было очевидно, что она будет приставать к прохожим и дальше, пока кто-нибудь не даст ей денег.
– Постойте, – сказал я, – тысячу йен, говорите? Мэри снова повернулась ко мне и кивнула. Я зашуршал купюрами в кошельке.
– У меня только пятитысячные купюры, – сказал я. – Вот, держите.
Мэри не показалась мне девушкой сентиментальной, но когда она взяла деньги, в глазах ее засветилась искренняя благодарность. Я вспомнил, что она еще очень молода. Что бы сказали ее родители, если бы узнали, что их дочь просит милостыню на стоянке такси в Японии?
– Спасибо, – поблагодарила Мэри.
– Пожалуйста. Я встречал вас в баре, – сказал я. – Ведь вы Мэри, не так ли?
– Нет. – Девушка покачала головой. – Вы обознались.
