решеткой. Именно Степашин изгнал из МВД многих честных и толковых работников, включая Игоря Николаевича Кожевникова — руководителя следственного комитета МВД России. Хорошая идея, но исполнение ее ничего, кроме разочарования, не принесла.
В эту пору, как я уже говорил, мне приходилось давать много интервью, и я в них старался все-таки обходить крайности, как-то развеять прочный миф о том, что Россия — самая коррумпированная страна, но не скрывал размеров угрозы, исходящей от нашей коррумпированной власти. И призывал опираться на здоровые политические силы в России, которые реально нацелены на борьбу с коррупцией.
Эту же линию провел и во время встречи с группой конгрессменов США, которая прибыла в Россию во главе с видным политиком Куртом Вэлдомом. Я рассказал им все, как есть, без прикрас, но одновременно старался, чтобы они не делали крайних, порочащих Россию оценок. Коррумпированной может быть верхушка, могут быть несколько тысяч, но весь народ коррумпированным быть не может. Это совершенно исключено.
Разговор получился чрезвычайно доброжелательным.
— Только не говорите мне, что у вас в США нет коррупции, — сказал я американцам.
Гости засмеялись.
— А вот помните, у вас был закрытый доклад по коррупции, на котором Гор поставил хлесткую резолюцию: «Чушь!» или что-то в этом роде… Можно ли с ним познакомиться?
— Нам самим было бы интересно прочитать этот доклад, — сказали гости, — только найти его мы не можем до сих пор.
— Жаль. Там ведь шла речь и о главе нашего тогдашнего правительства, и о многих других. Можно было бы сопоставить с нынешними данными.
Американцы уехали из России потрясенные — они поняли, что у нас нет, а точнее, не осталось независимой уголовной юстиции, все находится под контролем Кремля или олигархов…
В чем специфика развернувшегося скандала? Во-первых, Кремль сам дал повод для него. Во-вторых, преследование Генпрокурора (дело даже не во мне, а в должности, которую я занимал) получило крайне негативную оценку на Западе. Пленка, конечно, тоже привлекла внимание, ее с интересом посмотрели и тут же забыли, поскольку встал другой вопрос: как быть с коррупцией? Пленка — это ерунда. Состряпали, и ладно, на два дня хватит развлекаловки, — а дальше что? Главное — коррумпированный Кремль и преследуемая прокуратура, как быть с этим?
Уязвимость Кремля была и в том, что слишком много знакомых лиц оказались замешанными в Рашенгейте. Прежде всего — президентская семья. Сам президент, дочери его Татьяна и Елена, позднее всплыл Леонид Дьяченко Татьянин муж, и естественно, члены «семьи» — Березовский с его веером хвостов (Логоваз, АВВА, «Андрава» — Аэрофлот и т. д.), — фигура, крайне одиозная для Запада: Волошин, который проходит по двум уголовным делам: в связи с «Чара-банком» и Мариной Францевой, когда с подачи Волошина этот банк за реальные деньги — деньги вкладчиков, между прочим, — купил фантики — обесцененные бумаги Автомобильного всероссийского альянса (АВВА) — мыльного пузыря, рожденного Березовским; и в связи с проданным векселем Агропромсервиса. Добыт этот вексель был преступным путем. Была создана финансовая структура, в которую граждане вложили свои деньги. Эти деньги были вложены в ценные бумаги, в том числе и вексель Агропромсервиса, но потом бумаги были проданы, а куда ушли деньги — неизвестно. Уголовное дело было возбуждено по статье «мошенничество». Тут и Абрамович, первая сделка с нефтью которого была криминальной. Московской прокуратурой была даже выдана санкция на его арест, но дело это было благополучно прикрыто. В республике Коми. Мамут. Более поздние данные свидетельствовали о его причастности к отмыванию грязных денег через «Бэнк оф Нью-Йорк», через Собин-банк и МДБ — Московский деловой банк и другие.
Оказалось, что и в высшем руководстве Кремля, и в окружении президента практически нет людей с чистыми руками.
Очень громко развивался скандал с БАБом — Борисом Абрамовичем Березовским, с целой связкой фирм: Аэрофлот — «Андава» — «Форюс». Материалов набралось, как я уже говорил, на целые девять томов. Это расследование — международное, совместное российско-швейцарское. Несмотря на препятствие, которое чинили адвокаты «Андавы», удалось преодолеть многие суды и заполучить документы этой фирмы. В них шла речь о финансовой деятельности трех перечисленных выше фирм: русского Аэрофлота и швейцарских «Андавы» и «Форюса». Документов было изъято столько, что для их перевозки понадобился целый грузовик, а в прокуратуре Швейцарии для них пришлось отвести целую комнату. Бумаги забили эту комнату целиком, снизу доверху.
Были вскрыты и заморожены счета Березовского, руководителей Аэрофлота Глушкова и Краснекера на общую сумму семьдесят миллионов долларов. Встал вопрос о возврате этих денег в Россию.
Видя, что следствие в России буксует, швейцарцы возбудили дело по отмыванию денег и сами назначили параллельное расследование. Не только в отношении «Андавы» и «Форюса», но и в отношении «Мабетекса». Это, кстати, стало и неким способом давления на российскую прокуратуру, которую после меня временно возглавил вначале Чайка, а потом Устинов. Наши коллеги из Швейцарии дали понять, что если российская прокуратура не доведет это дело до конца, то его доведет швейцарская сторона.
Березовский принимал очень активные усилия, чтобы дело спустить на тормозах, надеялся выкрутить руки Чайке, и когда встал вопрос об очередном продлении сроков следствия, он обратился к Чайке — пора, мол, это дело закрывать. Чайка же, понимая, чем это ему грозит, отказал. Тогда Чайку вызвал Волошин, попробовал надавить, но Чайка, надо отдать ему должное, устоял и здесь, поэтому ему пришлось вскоре покинуть Генпрокуратуру: Чайку заменили на Устинова.
По данным швейцарской стороны, из Аэрофлота в «Андаву» и «Форюс» было перекачано шестьсот миллионов долларов. Шестьсот миллионов! А из «Форюса» и «Андавы», по версии следствия, деньги уже переводились по цепочке на личные счета либо счета фирм, принадлежавших БАБу — Борису Абрамовичу Березовскому.
БАБ очень сильно забеспокоился, узнав, что генеральный директор «Андавы» Вильям Ферреро, в надежде все свалить на своих российских кредиторов, пошел на контакт со швейцарской прокуратурой и дал согласие на сотрудничество. Березовский показаний Ферреро здорово боялся.
На Западе связывали с этими аферами и зятя Ельцина Окулова, но Окулов к ним оказался непричастен.
Адвокаты Березовского бомбардировали суды исками, в свою очередь обвиняли российскую прокуратуру во всех смертных грехах, но всякий раз, получая обоснованный юридический отпор, оставались, как принято говорить в России, с носом. Они даже подали иск и в отношении Карлы дель Понте, но и тут у них ничего не получилось — Березовский только потратил деньги на своих защитников.
Расследование это оказалось очень опасным для «семьи» — слишком уж оно приблизилось к президенту и его интересам, в частности к «большому карману». Ведь не все деньги осели на счетах БАБа и его подручных Глушкова и Краснекера — часть из них прокручивалась в финансовом конвейере, проценты, естественно, оседали известно где — «детишкам на молочишко», часть шла на покупку недвижимости во Франции (на Лазурном берегу) и в других райских местах нашей матушки-земли. Кто поселится в тех царских хоромах, представляет большой интерес для следствия.
Но главным ядром Рашенгейта оказался скандал с «Бэнк оф Нью-Йорк» одним из самых крупных банков Соединенных Штатов, он занимает тринадцатое место в Америке по величине. Спецслужбы США и Англии, оказывается, уже давно отслеживали финансовые операции российских фирм, производимые через «Бэнк оф Нью-Йорк».
Повод для этого наблюдения оказался довольно необычным и печальным для России ельцинской поры. Внимание спецслужб привлекла платежка, по которой проводились деньги за выкуп одного из чеченских заложников. Довольно оригинальный, конечно, способ превращения «грязных» денег в «чистые». Информация незамедлительно попала к российским правоохранительным органам, был сделан запрос и в результате всплыл «Бэнк оф Нью-Йорк».
Банк этот уже давно проводит операции с российскими коммерческими структурами и — вольно или невольно — стал одним из тех пылесосов, которые денно и нощно откачивают валюту из России.
Недаром на Западе ходит совершенно фантастическая сумма — 350 миллиардов долларов. Такая сумма, по оценке экспертов, уплыла за рубеж после распада Советского Союза.
Ходит также и другая цифра: между 1994 и 1998 годами утечка капитала из России составила 140
