дерева.
Сначала я думал, что это были важные члены общества.
Я думал, что может быть Вашет выставила меня напоказ перед ними, чтобы показать, каким цивилизованным я стал.
Только когда я провел утро с Двупалым, тогда я понял, что она послала меня к каждому из этих людей с надеждой, что я чему-нибудь научусь.
Двупалый это не его настоящее имя.
Просто у меня он ассоциировался именно так.
Он был поваром в школе и я видел его при каждом приеме пищи.
Его левая рука была целой, но правая была жестоко искалечена, оставив лишь большой и указательный пальцы.
Вашет послала меня к нему утром и мы вместе готовили обед и разговаривали.
Его звали Нэйден.
Он сказал мне, что провел десять лет среди варваров.
Более того, он привез более чем двести тридцать серебряных талантов обратно в школу, прежде чем был ранен и не мог больше сражаться.
Он отметил последнее несколько раз и я могу сказать, что это было для него особым предметом гордости.
Зазвонили колокола и народ посочился в столовую.
Нэйден вычерпывал тушенку, которую мы сделали, горячую и густую с кусочками говядины и моркови.
Я отрезал ломтики теплого белого хлеба для тех, кто хотел их.
Мы обменивались кивками и иногда вежливыми жестами с теми, кто проходил в очереди.
Я был достаточно осторожен, чтобы осуществлять только самый краткий зрительный контакт, и пытался убедить себя, что это было просто совпадением, что так мало людей, казалось, были заинтересованны сегодня в хлебе.
Карсерет устроила показ своих чувств на всеобщее обозрение.
Сначала она добралась до начала очереди, а затем сделала широко видимый жест [брезгливого отвращения] перед уходом, оставив свою деревянную тарелку.
Позже Нэйден и я, как правило, мыли посуду.
- Вашет рассказывала мне, что твое фехтование развивается плохо, - сказал он без предисловий.
- Она говорит, что ты слишком сильно боишься своих рук, и это делает тебя нерешительным. - [Строгий упрек.]
Я застыл в ответ на его резкость, борясь с желанием посмотреть на его изувеченную руку.
Я кивнул, не доверяя себе говорить.
Он отвернулся от чугунка, который он был очищал и протянул перед собой руку.
Это был дерзкий жест, и лицо его было тяжелым.
Тогда я посмотрел, поскольку игнорировать это было бы грубым.
Остались только его большой и указательный пальцы, достаточно, чтобы брать вещи, но не достаточно для любой тонкой работы.
Половину его руки составляла масса сморщенных шрамов.
Я сдерживал свое лицо прежним, но это было тяжело.
В некотором смысле я увидел свои худшие опасения.
Я чувствовал себя очень стесненным из-за моих неповрежденных рук и боролся с желанием сжать их в кулаки или спрятать за спиной.
- Прошел десяток лет с тех пор, как эта рука держала меч, - сказал Нэйден.
[Гордый гнев.]
[Сожаление.]
- Я долго думал о том бое, в котором были потеряны мои пальцы.
Я не терял их из-за опытного противника.
Они упали из-за нескольких варварских рук, которые были лучше приспособлены для лопаты, нежели для меча.
Он согнул два пальца.
В некотором смысле ему повезло.
Были и другие Адем в Хаэрте, потерявшие обе руки или глаза или конечности до локтя или колена.
- Я долго думал.
Как я мог спасти мою руку?
Я думал о моем контракте защищать барона, чьи земли были охвачены восстанием.
Я думал: что, если бы я не взял этот контракт?
Я думал: что, если бы я потерял левую руку?
Я не мог говорить, но я мог держать меч. - Он позволил своей руке упасть в бок.
- Но держать меч не достаточно.
Надлежащему наемнику требуется два меча.
Я никогда не мог сделать Любовник из окна или Спящий Медведь только с одной...
Он пожал плечами.
- Это роскошь оглядываться назад.
Вы всегда это можете сделать, но это бесполезно.
Я носил красное с гордостью.
Я принес более двух сотен и тридцати талантов в школу.
Я был вторым камнем, и я сделал бы третий со временем.
Нэйден снова поднял свою покалеченную руку.
- Я мог бы не получить ничего из этого, если бы я жил в страхе потерять мою руку.
Если бы я вздрогнул и сжался, я никогда бы не принял Латанта.
Никогда не стал бы вторым камнем.
Я был бы целым, но я был бы меньшим, чем я есть сейчас.
Он повернулся и начал снова драить горшки.
Через некоторое время я присоединился к нему.
- Разве это плохо? - спросил я тихо, не в состоянии помочь себе.
Долгое время Нэйден не отвечал.
- Когда это впервые случилось, я подумал: это было не так плохо.
У других раны были хуже.
Другие умерли..
Я был удачливее, чем они.
Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
- Я пытался думать, что это не так плохо.
Моя жизнь продолжалась.
Но нет.
Жизнь остановилась.
Многое было потеряно.
Все было потеряно.
Затем он сказал, - Когда я сплю, у меня есть две руки.
Мы закончили блюда вместе, разделяя между собой молчание.
Иногда это все, чем вы можете поделиться.
***
Селин учила меня своим собственным урокам.
А именно, что есть противники, которые, не колеблясь наносят удар, пинок или засаживают локтем мужчине прямо в его гениталии.
