Какой бы выбор я не сделал, он должен быть лучше, чем мочиться на Латанта.
В тот момент, более не кипящий от злости, не охваченный страхом, я смотрел на движущиеся листья вокруг меня.
Всегда раньше, когда имя ветра оставляло меня, оно исчезало, как сон при пробуждении: безвозвратный, как эхо или выцветший вздох.
Но на этот раз все было иначе, я провел часы, наблюдая модели этих движущихся листьев.
Я поглядел сквозь ветки дерева и подумал о Селин, прыгающей и кружащейся, смеющейся и бегущей.
И затем это случилось.
Как имя старого друга, по которому просто проскользнул на мгновение мой взгляд.
Я выглянул между ветвями, и я увидел ветер.
Я мягко произнес его длинное имя и ветер смягчился.
Я вдохнул его, как шепот, и в первый раз, как я пришел в Хаэрт, ветер стал тихим и совершенно неподвижным.
В этом месте бесконечных ветров, казалось, что мир внезапно затаил дыхание.
Непрерывный танец меч-дерева замедлился, потом остановился.
Как будто оно отдыхало.
Как будто оно решило дать мне уйти.
Я отошел от дерева и начал медленно идти к Шейн, ничего не неся с собой.
Когда я шел, я поднял левую руку и провел моей открытой ладонью по лезвию висящего листа.
Я пришел, чтобы предстать перед Шейн, останавившись на вежливом расстоянии от нее.
Я стоял, а мое лицо было бесстрастной маской.
Я стоял, совершенно молча, неподвижно.
Я протянул левую руку, окровавленной ладонью вверх и сжал ее в кулак.
Жест означал [желание.] Было больше крови, чем я ожидал и она, сжатая между пальцами, бежала вниз по тыльной части моей руки.
После долгого мига Шейн кивнула.
Я расслабился и как только я это сделал, ветер вернулся.
Глава 124
Об Именах.
- Ты, - сказала Вашет, когда мы шли через холмы, - это действительно одно большое безвкусное самолюбование ублюдка, ты знаешь это?
Я слегка склонил к ней мою голову, изящно жестикулируя [подчиненное принятие.]
Она нанесла мне пощечину.
- Прыгнул выше головы, ты мелодраматическая задница. Ты можешь одурачить их, но не меня.
Вашет держала свою руку у груди, как будто привязанную.
- Вы слышали, что Квоут принес назад от меч-дерева?
Вещи, которые варвары не могут понять: тишину и неподвижность.
Сердце Адемры.
Что же он предложил Шейн?
Готовность истечь кровью за школу.
Она посмотрела на меня, ее выражение было в ловушке между отвращением и развлечением.
- Серьезно, это как будто ты вышел из сказок.
Я прожестикулировал: [Вежливая лесть заниженная ласковым принятием.]
Вашет вытянула руку и сильно щелкнула пальцем по моему уху.
- Ой! - Я расхохотался.
- Прекрасно.
Но не смей обвинять меня в мелодраме.
Вы, люди, являетесь одним большим бесконечным драматическим жестом.
Тихие.
В кроваво-красных одеждах.
Тайный язык.
Тайны и мистицизм.
Это как если ваша жизнь - одна гигантская немая сцена. - Я встретил с ее глазами.
- И я имею в виду, что во всех его разнообразных умных последствиях.
- Ну, ты впечатлил Шейн, - сказала она.
- Что самое главное.
И ты сделал это таким образом, что главы других школ не смогут жаловаться слишком много.
Что является другим самым важным.
Мы достигли нашей цели, невысокого здания из трех комнат рядом с небольшим досчатым загончиком для коз.
- Здесь тот, кто будет претендовать на твою руку, - сказала она.
- Кто, аптекарь? - спросил я.
- Аптекари близкие друзья матери Карсерет, - сказала Вашет.
- И я бы не отдала под ее присмотр твои руки даже на вес золота. - Она кивнула головой на соседний дом.
- Даэлн, с другой стороны, тот, к кому я иду, если нужно что-то вылечить.
Она постучала в дверь.
- Ты можешь быть членом школы, но не забывай, что я все еще твой учитель.
И во всех вещах, я знаю, что лучше.
***
Позже, когда моя рука была туго забинтована, Вашет и я сели с Шейн.
Мы были в комнате, которую я никогда не видел прежде, меньше, чем комнаты, где мы обсуждали Летани.
Здесь был маленький, грязный письменный стол, цветы в вазе и несколько комфортных мягких кресел.
Вдоль одной из стен было изображение трех птиц в полете от закатного неба, не окрашеных, но состоящих из тысячи ярких эмалированных плиток.
Я подозревал, что мы могли находиться в эквиваленте рабочего кабинета Шейн.
- Как твоя рука? - сказала Шейн.
- Прекрасно, - сказал я. - Это мелкий порез.
Даэлн немного зашил его, насколько я мог видеть.
Он быстро пропадет.
Она кивнула.
[Подтверждение.]
Я поднял левую руку, завернутую в чистое белое полотно.
- Трудной частью будет держать эту руку в покое, в течение четырех дней.
Я уже чувствую, как будто это мой язык был порезан, а не моя рука.
Шейн слегка улыбнулась на это, уставившись на меня.
Знакомое выражение было великим комплиментом.
- Ты достаточно хорошо выступил сегодня.
Все говорят об этом.
- Я ожидал, что у тех нескольких, что видели это, есть более важные дела, чем говорить об этом, - скромно сказал я.
[Отвлеченное недоверие.]
