Шамрай взглядом поблагодарил капитана.
Сашенька уже ходила, но ее ввезли в кресле.
— Ты ранен? — спросила она, и в ее глазах сверкнул испуг.
— Царапина, — ответил Шамрай.
— Чьи поручения в связи с похищением кулона вы выполняли? — спросил Петров, обращаясь к Саше.
Саша задумалась.
— Говори, — приказал Шамрай.
— Щеглова.
— А Щеглов чьи?
— Хозяина.
— Вы знали хозяина?
— Да.
— Фамилия. Имя.
— Касторский Валерьян Лукич.
— Вы были у него дома?
— Да.
— Когда и где вы познакомились с ним?
— В прошлом году. В ночь на Пасху моя подруга Ира Пак предложила поехать к интересному человеку.
— Вы находите Касторского интересным человеком?
— Он человек далеко не заурядный.
— Передавал ли вам Касторский какие-либо деньги или ценности?
Сашенька молчала. Она глядела на Шамрая, и тот кивнул головой: 'Говори'.
— Касторский передал мне конверт с двумя тысячами долларов для Шамрая и одной тысячей для Лукаса.
— А вам?
— Мне он дарил антиквариат, всякую мелочь.
— На какую сумму?
— Тысячи на полторы…
— За какие услуги в первую очередь был сделан этот подарок?
У Петрова, должно быть, снова закружилась голова. Дзюба смочил полотенце и вытер ему лоб.
— Я была единственным человеком, который имел доступ в дом Шариповой.
— Вы искали кулон?
— Да. Мне не удалось найти тайник.
— Кто убил Екатерину Шарипову?
— Лукас. Леонас Лукас.
— Вы не путаете?
— Нет. Должен был Эрвин Лукас, по кличке Латгалец, убить Шарипову, но он испугался. Он сказал брату, что его убьют, если он не задавит Шарипову. И тогда Леонас согласился пойти вместо брата.
— Так это? — обратился капитан к Шамраю.
— Так, — ответил Шамрай. — Я сказал Лукасу, если он не прикончит Шарипову, я утоплю его в колодце.
— Это была ваша инициатива убить Шарипову?
— Зачем она мне сдалась? Я получил свои бабки и канул в воду.
— Сколько вы получили?
— Она же сказала — две тысячи.
— Касторский, выходит, вам заплатил вперед?
— Выходит, заплатил.
На лбу Шамрая выступили крупные капли пота. Щеки горели.
Затем Петров встал и дал понять, что очная ставка закончена. Он направился к выходу, пропуская всех впереди себя. В комнате остались двое. Петров стоял на пороге кабинета. Его сослуживцы спорили, нарушил ли он правила очной ставки или нет. Одной половиной своего тела он был в кабинете, а другой — в коридоре.
Саша подъехала к Шамраю. Ей не удалось дотянуться до щеки любовника, но она погладила его руку, а затем улыбнулась и сказала:
— Переживем.
Шамрай прижался к протянутой Сашенькиной руке, перевернул зубами ее ладонь, крепко поцеловал в ладонь и откинулся.
— Спасибо, капитан! — крикнул Шамрай Петрову, давая понять, что его свидание с Сашей закончено.
Дзюба и Горелик тут же вбежали в комнату и вывезли тележку.
Когда все удалились, Шамрай попросил Петрова плотно прикрыть дверь.
Петров, едва держась на ногах, прихлопнул дверь, и замок защелкнулся.
— Не в мотель 'Северный' надо ехать, — проговорил с трудом дыша Шамрай, — а в гостиницу 'Заря'. Номера те же.
Петров в упор посмотрел на преступника, и глаза его вспыхнули презрением:
— Не поверил?
— Не поверил, капитан.
— А теперь поверил?
— Поверил…
Лицо у Шамрая покрылось каплями пота.
— Ну, будь здоров, Анатолий, — тихо сказал инспектор. — Выздоравливай.
— И вам также желаю выздороветь, — отвечал Шамрай.
Они говорили между собой так, будто были двумя сослуживцами, разъезжающимися на отпускное время в разные стороны.
Блеск и нищета
Раньше любое накопительство вызывало у меня отвращение. Потом я понял несправедливость таких подходов. Художник пишет картину и через государственное учреждение продает ее — это норма. Ювелир, который сбывает изготовленный им браслет, — это уже что-то иное. Анна Дмитриевна продавала грядку клубники на корню. Надо было окупить удобрения и некоторые работы по благоустройству — это тоже норма. Зинка скупала в поселке редиску по двадцать копеек пучок и с Шуриком увозила на рынок, где продавала эти пучки по сорок копеек, — чистый доход.
— Я схожу в общагу, — (так называла Сашенька общежитие), — надо кое-что купить.
— А это удобно?
— Что за бред, — отвечала Сашенька. — Если я смогу достать кому-то джинсы по сходной цене, а мне кто-то достанет пару свитеров и к тому же мы на этом деле получим сверху рублей по тридцать — кому от этого вред?
— И все же тут что-то есть непотребное…
— А когда ты продаешь картину? Какая разница между джинсами и картиной? Ты же охотно купил штаны, которые я тебе принесла! Сэкономил время и деньги. Такие штаны на рынке в полтора раза дороже…
— И все же что-то в этом…
— Что именно? Что за чепуха! Все хотят жить. Все хотят одеваться.
