воспринимал многие вещи, в отличие от того же Анри. Ну президент, ну и что, чем он отличается от остальных, будь у него три ноги или две головы, тогда да, другое дело. А так такой же человек, как и остальные, просто у него по-другому жизнь сложилась.
Самым большим шоком для японцев после поражения во Второй Мировой войне был не сам факт поражения, а то, что император публично отрекся от своего божественного происхождения и объявил себя таким же простым смертным как и все. И это было в двадцатом веке.
Мои размышления Коллайн прервал вопросом, прозвучавшим как утверждение.
— Ты куда-то надолго пропадал. -
— Я разговаривал с одним человеком. -
— И о чем же был такой длинный разговор, если не секрет? -
— Ты не поверишь Анри, но по большей части о звездах. Еще мне пришлось рассказать сказку.-
— Дай я догадаюсь сам, о чем эта сказка — о том, как с первого взгляда ты был сражен ее красотой, о том, что не мыслишь дальнейшей жизни без нее, и еще о том, что ты лучший в Империи специалист по лазанью в чужие окна. -
Эх, как ты красиво начал и так все опошлил в конце. Если бы не окна, то я признал бы в тебе дар читать чужие мысли.
— Нет, барон Анри Коллайн, сказка была самая настоящая. Но о любви, в этом ты прав.-
Тут я вспомнил Бобса и почувствовал, что стремительно краснею. От Коллайна этот факт, конечно же, не ускользнул.
— Ба, дорогой барон, так Вы, оказывается, краснеть не разучились!? Приятная неожиданность. -
— Эх, Коллайн, Коллайн. Для того чтобы ты смог попасть на бал в императорском дворце мне пришлось тащить тебя через пол-империи, много раз подвергать опасности твою жизнь, иногда кормить тем, отчего и собаки отвернутся. Еще мне пришлось заставить тебя участвовать в самоубийственной атаке. И что я в ответ слышу! Какая черная неблагодарность! Нет, чтобы сказать мне как лучшего другу — эти полыхающие щеки так идут к Вашему пылающему лицу. -
— Извините барон. И все же, какая причина заставила заполыхать Ваши щеки, что, кстати, так идет Вашему пылающему лицу? -
— Собаку испугался — пришлось нехотя признаться мне.
Я испугался, что Коллайн лопнет от смеха. Неимоверных усилий стоило ему остаться за столом.
В этот самый момент подошли фер Стянуа с несколькими офицерами, тоже довольно красные, но от выпитого вина. Граф поинтересовался причиной столь безудержного веселья, и Коллайну за три попытки удалось сообщить, что барон де Койн рассказал ему очень веселую историю. Господам офицерам тоже захотелось ее услышать, и я злорадно заявил, что барон Коллайн эту историю перескажет сразу же, как только придет в себя. Пусть выкручивается, как может, а я пошел, музыканты уже занимают свои места. Выкручиваться ему придется, надо так же хорошо знать меня как он, чтобы увидеть во всем этом смешное.
Императрица появилась еще раньше, в окружении придворных дам, среди которых была и Энолия. Янианна переменила платье на более легкое, и поэтому признаку я догадался, что танцевать новый танец она не передумала. Девушка нашла меня взглядом, и я склонился в полупоклоне — все хорошо, музыканты готовы.
Наконец музыканты разобрали инструменты, последовала череда звуков, затем наступила тишина и капельмейстер громким и хорошо поставленным голосом объявил.
— Дамы и господа, Ее Императорское Величество Янианна I имеет честь представить вам новый танец, который называется… — здесь он выдержал паузу, то ли привлекая внимание, то ли забыв название и наконец, произнес — валлос. -
Хорошо не фаллос, хотя кто кроме меня это поймет.
Капельмейстер застыл, глядя в мою сторону, и я решительно направился к ней.
Янианна выглядела чуточку бледновато, и в ее глазах читалось.
— Ну что же Вы, барон, сами все затеяли, а отвечать придется мне.-
Ничего страшного солнышко, тебе простят все, что угодно, а что касается меня…
Мне еще легче, больше здесь меня не будет никогда.
— Не волнуйтесь, Ваше Императорское Величество, все будет хорошо, Вы просто созданы для этого танца — повторил я уже сказанные однажды слова.
— Что-то Вы сами не выглядите слишком спокойным — услышал я в ответ, но тут зазвучала музыка, и мы закружились в вальсе.
Первые несколько мгновений девушка держалась чуточку скованно, но затем расслабилась и мы поплыли по огромному залу в самом прекрасном из танцев.
У моей мамы была мечта, станцевать вальс со своим сыном на его свадьбе. Но, как говорится, человек полагает…
Какие музыканты все же молодцы, практически с листа и так играть. И пусть мелодия отличалась, но и в таком исполнении она была прекрасной.
Мы плыли по залу и я, не отрываясь, смотрел на Янианну, нисколько этим не смущаясь, вальс это не тот танец, во время которого можно глядеть по сторонам и замечать — ага, а вон та девочка очень ничего, надо ее пригласить на следующий тур. Мое счастье продолжалось несколько минут, и все это время я любовался красотой ее лица, блеском ее глаз, точеными плечиками и нежной кожей ее шеи. Когда музыка умолкла, и мы остановились, несколько мгновений стояла абсолютная тишина.
Потом, потом все бросились к ней, наперебой выкрикивая — ах, какой замечательный танец, Ваше Величество, как Вы замечательно танцевали его, ах, какая божественная музыка и много чего еще в том же самом духе. Янианна, с разрумянившимся от быстрого танца лицом, принимала поздравления.
Я скромно скользнул за спины окружающих ее людей и решительно направился к выходу. Все, Золушок, время твое вышло и тебе пора домой, пусть и не в грязную кухню к горшкам и просу. На этот раз я точно не ошибусь дверьми, вот они, со стоящими по обеим их сторонам лакеями. Остановившись на мгновение, я залпом осушил бокал, подхваченный на ходу, испугавшись, что снова попадется любимый мускат с корицей. Но на этот раз обошлось.
Когда я уже почти подходил дверям, меня окружила группа тех же самых офицеров с тем же самым фер Стянуа во главе. Среди них находился и Коллайн, поглядывающий в мою сторону каким-то непонятным взглядом. Они искренне поздравляли меня, как же, такая честь, кружить по залу с самой Ее Величеством. Я улыбался, принимал поздравления, а в голове накрепко уселась одна мысль — как бы поскорее отсюда смыться. Наконец, мне удалось незаметно избавиться от них, и уже в который раз я решительно направил свои шаги к выходу.
Но и на этот раз мне не повезло, он опять оказался не тем, что мне требовался. Чертыхнувшись про себя, я огляделся вокруг. То, что не сад, это понятно, но совершенно не понятно, что именно. Ага, чуть впереди и слева широкая лестница, спускавшаяся вниз и ведущая в нужном мне направлении.
Спугнув страстно целующуюся парочку, скрывавшуюся в тени одной из колонн, я подошел к лестнице и обнаружил то, что искал — парадный вход во дворец. Все, мучения мои окончены, сейчас спущусь, пошлю лакея за своей каретой, и домой, домой.
— Господин барон Артуа де Койн — послышался сзади полу вопрос, полу утверждение.
Обернувшись, я увидел лакея в парадной ливрее, настолько раззолоченной, что не каждый провинциальный барон мог бы себе такого позволить. Да и вид у него был надменный, более присущий человеку с высоким положением, а не слуге.
Мне захотелось немедленно сказать ему что-нибудь в духе — яволь, май фюрер — но я одернул себя, что за ребячество и лишь кивнул головой, подтверждая.
— Господин барон Артуа де Койн, с Вами хотят переговорить. Следуйте, пожалуйста, за мной — лакей обернулся и начал удаляться, уверенный в том, что я обязательно последую за ним. Я послушно пошел за ним.
Интересно, куда это меня ведут, даже в голову не приходит.
И допытываться бесполезно, если бы он мог сказать, кто это мной интересуется, уже бы сказал.
Мы прошли множеством коридором, поднялись уровнем выше, спустились, затем поднялись снова. Изредка попадались гвардейцы, дежурившие у тех или иных дверей. Если он хотел меня запутать, то сделал
