…и куда мне прикажешьдевать эту нежность,которой уже вагон? —непродажнуюи непослушную нежность,разбуженную однажды —неизбежную,ныне неспешную,ненасмешливую испоконнежность,неотличимую ни от тоски,ни от чёртовой жажды…и зачем мне писатьи думать, и чувствоватьчто-нибудь там ещё,если всё существопереполнено ею — ею одною?..и всего страшнее —ну что за неисповедимое волшебство! —это напрочь невидимое,временем неповредимое веществоне способно овеществиться,и я вою…и я ною…и делаюсь зверем,и мы не верим,что этот вот — тоже я: всё — на кон, на красное, неразнообразное, всё — на слово… и мне прекрасно — мгновенье, и два, и снова — бизон, свинья, тигр, баран, обезьяна, собака, змея и опять — дракон: весь зодиак и весь зоосад и, отматывая назад, я коротко праздную — долго горюю, и не дано иного… и я говорю: это, может быть, ты — я не знаю ещё, я тщусь, но, может быть, это ты — я впервые в жизни боюсь признаться: ты — шанс поквитаться и с ощущением пустоты, и с невезением — в первостепенном — да, господи: просто в главном! не средство отмщения, а — вообще: вообще — понимаешь? — ты: как возвращение и воплощенье юношеской мечты жить извращённо и одновременно в выдуманном и в явном… время тикает, время — другой, а всё-таки тоже зверь: зверь, не знающий лжи, зверь навсегда, зверь изнутри — продлевающий, но и одолевающий заснеженность и безбрежность… задуши моё сердце, выпотроши и изжарь или свари, и сожри — в одиночку! не торопясь, по кусочку — но только скажи: куда? — ну куда мне девать теперь мою тихую дикую нежность?
Одиссей Крузо
Море воет горевое —даже на море весна.Я забыл, что значит двое.Одинокая сосна
