разлучать нас так, как сделали тут…Хамовники накануне миллениумаПоглядишь — никого из наших.Эта бешеная метлав переулках графских да княжьихох и здорово подмела!Хорошо, что не всех — в могилу:ведь метла же, а не коса.Вольный рэкет увлек Данилу.К ваххабитам ушел Муса.Ванька вспомнил, что он обрезан.Додик вспомнил, что — дворянин.Разобрались по интересам,и выходит, что я один.Ох и тошно от фанаберий,разодравших дворовый мир.Но остался от двух империйэтот желтый, как мед, ампир,этот образ здравого смысла,сохранивший кривой карниз,под которым вода повисла,обуздавшая тягу внизи сияющим сталактитомсобирающая в ночиотблеск звезд над вселенским бытом,пьяных медленных фар лучи,вспышки сварки над новым домом,если домом назвать могуэту свару стекла с бетономна заснеженном берегу.В этих желтой и белой краскахнахожу я такой покой!..В переулках, княжьих да графских,вся судьба моя — под рукой.Здесь, за окнами, эти лица…Там, за ночью… Как Ив Кусто —в эту глубь ее!.. Возвратиться?Ни за что уже! Ни за что…* * *Московский ампир и московская осеньпомешаны на желтизне.А молодость кончится часиков в восемь,и этого хватит вполне,чтоб вновь ощутить беспричинное счастьеот медленного сквозняка,от прожитой жизни, разъятой на частилучом одного перстенька,от частых подсказок балконов и окон,что мы — не чужие небось,от глупой рекламы, где огненный локонкак с древа познания сполз.Листва со сноровкой крутого десантаслетает на особнячок.К восьми этот город стареет. А сам-то?Да что уж об этом. Молчок.Лицо сохранить потрудней, чем личину.Но — осень. И быть посему.Лишь радость корыстна: подай ей причину.А счастью она ни к чему.И ветер с бензиновой крепкой основойлетает туда и сюда.И тихо жужжит в паутине кленовойзапутавшаяся звезда.Наше озероНаше озеро бездонно, безлунно.Что в нем ловит полуночный рыбак?..Как в поэзии, где слово безумнои смирительных не терпит рубах,в темноте слышны и шелест, и всплескитемных птиц ли или черной воды.Чей-то посвист в молодом перелеске.
