фюрера. Ну, да, согласен — повод испугаться. Он в этой ситуации получается крайний. Ни за что. Но если его, Ройтера, пинком в минуту выкинули из тюрьмы, то что-то должно последовать дальше. Ведь ситуация не «рассосалась» вслед за звонком фюрера. И следующим номером этой программы фюрер уже позвонит Ройтеру. И что сказать? Извините, мой фюрер, я не слышал звонка?
Он некоторое время стоял в недоумении у ворот тюрьмы и не понимал, что делать. Еще час назад было все понятно. Сейчас — ничего. В любом случае — уйти и побыстрее отсюда надо.
— Эй, морячок! — услышал он за спиной. — Что-то далековато от моря закинула тебя служба!
— Рёстлер!
Пол-улицы перегородил шикарный «Хорьх» с флажком СС. На заднем сиденье развалился бывший представитель партии в 1-й флотилии. Он был в генеральском кителе, опять же, без погон.
— Ну, дорогой мой, — Рёстлер торопливо выплевывал слова. — Ты родился даже не в рубашке. Ты родился в водолазном костюме. Вчера Демански-старший узнал про инцидент и прям с ходу ринулся к фюреру. Фюрер — представь себе — вспомнил тебя! У него еще был Йозеф, и он тоже высказался в том смысле, что тебя надо беречь и ты национальное культурное достояние Германии. Представляешь? Фюрер вызвал Канариса. И ввалил ему по первое число. Йозеф говорит, никогда таким Канариса не видел. В общем, где-то минут 40 фюрер занимался лично тобой. Представляешь? Ну а дальше по цепочке… В общем, наши силы на востоке пополнились еще тремя офицерами Абвера.
— А что с этим? Ну…
— Не бери в голову. Скажем так, лучше, чем могло бы быть. И главное… Ха-ха-ха! Этот придурок, оказывается, знаешь, за чем приходил к твоей Анне? Ну? Угадывай?
— Да не знаю я… говорит, школьный друг…
— А это вообще анекдот. У него неважное зрение. Врачи посоветовали операцию. Вот он приходил занять денег на нее! Ха-ха-ха! А ты ему сделал бесплатно!!! Представляешь?
— Вот после всего этого я начал задумываться, за что же меня настолько не любит Бог? Что я ему сделал? А он глумится, он просто глумится!!!
— Не… Ты, не прав. То, что произошло вчера — тебе очень повезло. А то, что произошло третьего дня?
— Ну… бывает… Но не было бы того случая — тобой бы не занялся фюрер. Сорок минут его личного времени наверное стоят трех суток твоего. А? Это над адмиралом Бог поглумился. Вот только одно хочу тебе сказать. Ты нажил себе такого врага, что не дай бог!
— Кого это?
— Канариса. Думаешь, он простит тебе? А возможностей отомстить за вчерашний позор у него достаточно. Ты — флот, он армейская разведка… Он — адмирал, ты — оберлейтенант. Так что надо искать защиту. Срочно!
— У кого?
— У того, — передразнил Рёстлер. — У того, кто власть имеет. Значит так, слушай внимательно, мы прямо сейчас поедем к рейхсфюреру и сделаем ему предложение, от которого он не в состоянии будет отказаться.
— Что за предложение?
— Тебе нужно вступить в СС. Сейчас обсуждается вопрос о создании морских частей специального назначения. Дёниц сопротивляется (пока), он, понятное дело, не хочет отдавать своих людей под чужое руководство, но
— А ребята?
— А они автоматически войдут в состав этой боевой единицы. Считай, что это твой штурмбанн. Как раз 50 человек.
— А они пойдут?
— Ну кто командир? Убеди, поведи за собой, — он хитро прищурился. — Сотрудничество со спецслужбами государства является почетной обязанностью граждан. — И уже серьезно: — Пойми, это нужно родине. Мы близки к созданию нового, совершенно беспрецедентного оружия. Нам нужны такие парни, как ты. Вас, конечно, нужно поднатаскать, но костяк есть, традиции есть, опыт есть, а все остальное придет само собой. Но учти — проект совершенно секретный. Вы должны будете исчезнуть из нормальной жизни. Ну… во всяком случае до конца войны…
Интересно, почему он сказал не «до победы»?
Гиммлер встал из-за стола и направился к посетителям. Он, как показалось Ройтеру, чем-то походил на учителя географии в школе, где он учился. Вечно смущенный, погруженный в свои мысли, так же неуверенно протягивавший узкую ладонь для приветствия.
— Я поднял ваше досье, — заговорил он, сверкнув пенсне, чем-то очень похожим на тот оптический прибор, который Ройтер вывел из строя третьего дня. — Действительно, ваш тоннаж, даже не столько тоннаж, сколько количество побед, не может не впечатлять. Ваш друг уверяет меня, что вы действительно действуете особым каким-то образом. А можете рассказать поподробнее, насколько то, что вы
— В 40-м году я воспользовался одной такой «подсказкой» и принял решение, результатом которого стало успешное уничтожение конвоя британцев. Наверное, если бы эти «видения» можно было вызывать произвольно — эффективность бы несомненно повысилась.
— Вот группа Майера, насколько я понимаю, и работает над этим как раз. Вы готовы уделять этому больше внимания? Вернее сказать, все ваше внимание.
Гиммлер многозначительно посмотрел на Рёстлера.
— Разумеется, рейхсфюрер, я солдат, а солдат выполняет приказы, — отчеканил Ройтер.
— Здесь мало слепого повиновения. Мы подходим к той черте, где требуется убежденность истинного борца, воля и разум настоящего тевтонца. С какого года вы в партии?
— С сорок второго.
— У вас еще все впереди.
Рейхсфюрер встал напротив Ройтера, внимательно посмотрел на него и взял за плечи.
— Да поможет вам Бог! Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер!
— У меня тут есть вопросик… — вкрадчиво начал Гиммлер, когда Ройтер, отсалютовав, покинул кабинет. — Ганс, вот, смотри: «…обозвал зама по тылу „тыловой крысой“ и „ублюдком“, после чего нанес 8 ударов по разным частям тела, используя пресс-папье»… — прочитал он и сверкнул на Рёстлера своим пенсне. — Психопат какой-то, честное слово. Тебя это не смущает?
— Ага, а ты перед этим читал? Он ему посоветовал тела ребят выкинуть в залив. У него, видите ли, не нашлось двух гробов. И я скажу «ублюдок» и «крыса тыловая».
— Как это?
— Ну там написано без эпитетов, а было оно на самом деле так. У Ройтера появились первые убитые. Он их отказался хоронить в море — привез в базу. Хоронить — нужны гробы. А зам по тылу ему не дал, говорит: не положено. Инструкция — на моряков, которые погибли в море, — гробов не предусмотрено. Ройтер говорит: куда же мне их теперь деть? А этот — да хоть в залив! Этого козла надо было отдать под трибунал, а не просто пожурить, как это сделали… Парни погибли, защищая родину и фюрера, а этот доски экономит, сука! Я уже не говорю об идеологической стороне вопроса. Обустройство могилы героя — это вопрос партийной работы.
— Ну понимаю я… — протянул рейхсфюрер, — но как-то… А где же железная выдержка? Достоинство офицера…
— Генрих, вот ты мне скажи, ну какая, к черту, выдержка? Разве можно родину защищать бесстрастно? Достоинство… Ну? Вот у нас все достоинство и сохраняют. Вон на Восточном фронте что творится. Где воля к победе? Где порыв? Где страсть? Считают, что лучше сдаться в плен, чем пулю себе в лоб пустить… А этот (он махнул рукой на дверь) в плен не сдастся. И своим не даст. «Чтобы было кому на земле вам указывать путь»[125] — это про таких, как он! Ну скажи, мог
