— Дедушка, а откуда облака идут? — спросила Таня.
— Должно быть, с моря, — ответил дедушка.
— Дедушка, а куда они?
— Да вот к нам идут, на наши поля дождичка несут.
— А море — оно большое?
— Говорят, большое. Берегов не видно. Будешь день плыть, два дня плыть, неделю — и всё берегов не видно.
— Дедушка, а лодки по морю плавают?
— И лодки плавают. И большие пароходы плавают — огромные пароходы!..
— А это море-то далеко?
— От нас далеко.
— Дедушка, а ты дорогу к морю знаешь?
— Я-то не знаю, а вот наша речка Маринка, наверно, знает.
— Наша Маринка? А она разве в море течёт?
— Маринка течёт в Нудоль-реку. А Нудоль-река — в другую реку, побольше. А та река — в совсем большую реку. А большая река — в море. Так вот, может, и наша Маринка к морю добирается…
Вдруг дедушка перестал копать, наклонил голову набок и прислушался к чему-то.
Таня спросила шёпотом:
— Что там?
— Слышишь — лебеди трубят?
Таня поглядела на дедушку, потом на небо, потом опять на дедушку и улыбнулась:
— А что же, у лебедей труба есть?
— Какая там труба! — засмеялся дедушка. — Просто они кричат так протяжно, вот и говорят, что они трубят. Ну, слышишь?
Таня прислушалась. И правда, где-то высоко-высоко слышались далёкие протяжные голоса.
— Вишь ты, домой из-за моря летят, — сказал дедушка, — как перекликаются. Недаром их кликунами зовут. А вон-вон, мимо солнца пролетели, видны стали… Видишь?
— Вижу, вижу! — обрадовалась Таня. — Верёвочкой летят. Может, они тут где-нибудь сядут?
— Нет, они тут не сядут, — задумчиво сказал дедушка, — они домой полетели!
— Как — домой? — удивилась Таня. — А у нас-то не дом?
— Ну, им, значит, не дом.
Таня обиделась:
— Ласточкам — дом, жаворонкам — дом, скворцам — дом… А им не дом?
— А им дом поближе к северу. Там, говорят, в тундрах болот много, озёр. Там они и гнездуются, где поглуше.
— А у нас уж им воды мало? Вон речка, вон пруд… Ведь всё равно у нас лучше!
— Кто где родился, тот там и пригодился, — сказал дедушка. — Каждому свой край лучше.
А лебеди летели всё дальше. Всё глуше и глуше становились их голоса…
В это время вышли со двора гуси, остановились среди улицы, подняли головы и примолкли.
— Смотри-ка, дедушка, — прошептала Таня, дёргая его за руки, — а наши гуси тоже лебедей слушают! Как бы и они в тундры не улетели!
— Куда уж им! — сказал дедушка. — Наши гуси на подъём тяжелы!
И снова стал копать землю.
Замолкли в небе лебеди, скрылись, растаяли в далёкой синеве. А гуси загагакали, заскрипели и пошли вперевалку по улице. И гусиные следы треугольничками чётко отпечатывались на сырой дороге.
Улица была вся зелёная. А среди молодой травки во всех ямках и калужинках сверкала вешняя снеговая вода.
Недалеко от палисадника через широкую лужу была положена дощечка. На этой дощечке, как на мостике, стояла Алёнка и смотрела в воду.
— Алёнка, ты что смотришь? — крикнула Таня.
Алёнка помахала ей рукой:
— Пойди-ка сюда!
Таня подбежала к Алёнке и тоже стала на дощечке.
— Смотри-ка — зеркало! — сказала Алёнка. — Всё видно!
Таня посмотрела в лужу. И правда: всё видно — и небо, и белое облачко, и ветки сирени из палисадника… И их самих тоже видно — стоят в глубине Таня и Алёнка и смотрят на них из воды!
Таня сказала:
— Алёнка, а ты можешь по мостику бегом пробежать?
— А ты? — спросила Алёнка.
— Я могу! — ответила Таня.
Она быстро пробежала по узкой дощечке и спрыгнула на траву.
— А теперь ты!
Алёнка тоже пробежала и тоже спрыгнула на траву.
— А на одной ножке можешь?
— Не-ет… — протянула Алёнка. — А ты?
— А я могу!
Таня стала на дощечку и попрыгала на одной ноге по дощечке через лужу. На середине стало страшно — вот-вот оступится! Но ничего, не оступилась, допрыгала до конца и соскочила на траву.
— Видала?!
— Видала, — ответила Алёнка.
Но всё-таки на одной ножке прыгать через лужу боялась. Тогда Таня сказала ей:
— Ну, давай вместе! Держись за меня!
Таня и Алёнка схватились за руки и стали подпрыгивать на дощечке. Дощечка гнулась и скрипела, словно кричала им: «Тише! Тише! Не могу, сломаюсь!»
Но подружки смеялись, подпрыгивали и не слушали, что она им скрипит. И, может быть, мостик не выдержал бы и сломался… Но не успел: Алёнка оступилась да и прыгнула прямо в воду!
— О-ёй! — засмеялась Таня. — Зеркало разбила!
Лужа была мелкая, Алёнка только забрызгалась. Но неподвижную голубую лужу и правда, будто зеркало, разбила — огнистые брызги взлетели, как осколки. А вода замутилась, зарябилась, и ничего не стало в ней видно — ни неба, ни облачка, ни сиреневых веток.
Алёнка вылезла из лужи и сказала:
— А вода до чего тёплая!
И побежала по улице, по всем лужицам и калужинкам. Таня бросилась за ней.
Они догоняли друг друга, шлёпали босыми ногами по воде, поднимали весёлые брызги и смеялись.
Вдруг Алёнка остановилась.
— Гляди-ка, — сказала она, — пионерский вожатый хворост несёт!
Вожатый пионерского отряда Ваня Дозоров услышал Алёнку.
— Это не хворост, — сказал он, — это маленькие деревца — липки.
Таня подбежала к нему:
— Липки! А где же ты их столько накопал?
— Не накопал. В лесничестве взял. Там их в питомнике из семян вырастили…
— А на что они?
— Как «на что»? Сажать будем.
Посреди деревни около избы-читальни кучкой сидели ребята-школьники: кто на ступеньках, кто на
