неудачницей. Что оставалось делать, кроме как пить и рыдать, умирая то от жалости к себе, то от ненависти?.. Почему, почему я не родилась девочкой с тонкой шейкой, ангельскими глазками и нежным тихим голоском, которых все любят? Почему не вышла замуж за правильного парня, не родила двух-трех детишек, почему не люблю салат с оливковым маслом и горные лыжи? Кого винить в собственном несовершенстве — предков, не отличавшихся высокими душевными качествами и реально поднасравшими мне с генами, себя или Судьбу? Не знаю, как долго я предавалась бы душевным терзаниям, если бы через несколько дней мою затянувшуюся рефлексию не прервал телефонный звонок.
— Ося, как настроение? — спросила Юлька таким веселым голосом, что мне захотелось запустить в нее пустой бутылкой.
— Жизнь не удалась, а в остальном все в порядке, — пробурчала я в ответ.
— Эй, хватит киснуть! — продолжала щебетать Юлька. — Мы закончили съемки первой части сериала, и в честь этого события завтра состоится шикарный банкет! Ты особый гость, так что должна быть обязательно, я за тобой заеду! Это будет твоя заслуженная минута славы! — Юлька не хотела слушать никаких отговорок.
Ну да, сериал!.. Подруга не раз звала меня на съемки, но мне совсем не хотелось быть свидетелем того, как кто-то переписывает на свой лад мою жизнь. Чертов сериал, чертов банкет, моя чертова жизнь!.. «Я никуда не пойду!..» — подумала я, допивая третью бутылку «Шампанского». На часах было шесть утра, последнее, что я увидела, проваливаясь в сон, был Вредитель, примеряющий смокинг перед зеркалом…
Мое пробуждение напоминало похмельное утро Степы Лиходеева и я не удивилась бы, увидев в своей комнате большого черного кота и прочую сатанинскую компанию. Около двенадцати дня раздался настойчивый звонок в дверь, от которого моя чугунная голова разлетелась на тысячи осколков, часть которых вонзилась в тело. Я накрыла голову подушкой, но это не помогло: какой-то садист продолжал насиловать орущий звонок. С трудом разомкнув отекшие веки, я нащупала тапки на полу и, шаркая ногами, поплелась убивать незваного гостя. Перед дверью стояла Мэрилин Монро. Ну, или ее новая реинкарнация: сексуальная блондинка лет тридцати, с тонкой талией, пышной грудью в глубоком декольте и пухлыми ярко- красными губами.
— Че надо? — хрипло спросила я, кутаясь в мятую футболку, и обдала эту мечту онаниста перегаром недельной выдержки.
— Ой, — взвизгнула она голосом Пятачка из старого советского мультика, — я, наверное, ошиблась адресом! Мне нужна квартира восемь!
— Адрес морга тебе не нужен? — еще менее дружелюбно поинтересовалась я, пытаясь закрыть дверь.
— Я ищу писательницу, Оксану Новикову, Вы не знаете, где она живет? — растерянно пролепетала барышня.
— Какую, на хрен, писательницу?.. — начала я и осеклась. — Ну, я — писательница, — промямлила я не слишком уверенно, пытаясь пошире открыть опухшие глаза. — А ты кто?
— А-а… — шок на лице блондинки был неподдельным. — А я — это Вы…
— В параллельной реальности? — уточнила я.
- Я играю Вас в сериале, — пояснила секс-бомба. — Юлия Алексеевна послала меня доставить Вас на банкет, тем более я давно мечтаю о знакомстве! Вы мой кумир… — промямлила она уж вовсе поникшим голосом.
Сказать без ложной скромности, в то утро я была кумиром поколения — поколения бомжей, живущих на площади Восстания. Мне стало ужасно неловко — что подумает обо мне эта шикарная барышня? Я только что испортила ей все видение роли, нарисованное ее богатым гламурным воображением!
— Заходи, — вздохнула я, с тоской вспоминая полную пепельницу окурков и три пустые бутылки на полу.
— А у Вас такая… творческая атмосфера, — вежливо сказала блондинка срывающимся от ужаса голосом.
— Да… Творю, — пыталась я спасти остатки репутации. — Ты тут посиди, а я в ванную.
Через час я более-менее пришла в себя: помыла и высушила волосы, накрасилась, надела выходной наряд и даже свой единственный набор дорогой итальянской бижутерии. Конечно, вид был малость помятым, глаза припухшими, но в целом я уже не выглядела как типичная собирательница пивных бутылок.
— Слушай, у нас же есть еще время? Давай заедем куда-нибудь — хочу кофе. Или борща.
Блондинка — звали ее Настей — усадила меня в шикарный ВМW и повезла в ресторан, уверенно объезжая пробки на дорогах. Как только мы уселись за столик, она сунула мне в руки меню и торжественно объявила: «Заказывайте, что хотите, я угощаю! Я так давно мечтала с Вами встретиться! Ваши книги!.. Там же все про меня!!!»
«Про меня»?! Я смотрела на эту женщину с планеты Гламурных Блондинок, где тратят тысячу баксов в месяц на одного только парикмахера, носят «Гуччи» и «Шанель», ездят на дорогих машинах и едят улиток в ресторане «Пушкин», и не понимала, что я могла написать про нее?
— Ты, наверное, шутишь, — сказала я, заказывая тарелку борща. С будуна у меня всегда просыпается зверский аппетит, а что может быть лучше тарелочки обжигающего борщеца со сметанкой, черным ароматным перчиком и золотистой хрустящей булкой, поджаренной на оливковом масле? — Посмотри на себя и на меня — что у нас может быть общего?
— Да Вы что!.. — взволнованно воскликнула Настя, — Я могу Вам столько историй из своей жизни порассказать — хватит еще на пару книг! У меня ведь уже несколько лет висит анкета на сайте знакомств!..
Пока я с аппетитом поглощала борщ, салат и блины с икрой, девушка рассказывала мне историю своей жизни. Оказалось — она москвичка, закончила ГИТИС, роль в сериале — ее первая большая работа в кино, до этого она снималась в рекламе, клипах, каких-то независимых проектах и время от времени играла в молодежных театральных постановках. Первый раз Настя выскочила замуж в девятнадцать, влюбившись в сорокалетнего режиссера. Режиссер был «жертвой интриг» и «непризнанным гением», кино не снимал, денег в дом почти не приносил, любил пить виски, курить сигары и размышлять о бездарности и двуличности коллег по цеху. Но влюбленной девушке он казался самым умным и талантливым человеком на свете, она внимала его бесконечным жалобам на жизнь, сочувствовала душевным мукам и верила, что однажды тот выйдет из депрессии и снимет кино достойное «Оскара». Чтобы любимый ни в чем себе не отказывал, Настя искала любую подработку и брала деньги у родителей, только бы порадовать мужа вкусной едой и новой коробкой сигар. Поскольку режиссер-неудачник был ее первым мужчиной, в сексе она была девушкой неискушенной, а муж не спешил открывать перед ней прекрасный мир чувственных удовольствий.
— Это я потом, спустя много лет поняла, что он был практически импотентом, — грустно вспоминала Настя, — а тогда… Он сделал секс призом и наказанием — будешь хорошей девочкой, будешь слушаться — получишь десять минут вялых супружеских ласк, будешь плохой — никакого секса. Чем больше он пил, тем чаще я была плохой девочкой, заслужившей наказание. Из четырех лет нашей семейной жизни последние два года секса у нас не было вовсе. А чтобы я не дай Бог не загуляла, он весьма профессионально меня обрабатывал, внушал, что я некрасивая, неуклюжая, у меня жидкие волосы, кривые ноги, от меня дурно пахнет. Каждый мой жест, каждое слово подробно разбирались и подвергались беспощадной критике. Он просто размазывал меня морально — медленно, жестоко, с садистским удовольствием. А я — двадцатилетняя неискушенная девочка — верила… Замкнулась в себе, забилась в комплексы, не могла смотреть на себя в зеркало — оттуда смотрело чудовище, не возбуждающее собственного мужа. Кончилось все сильнейшим нервным срывом, потом — клиника неврозов. Мама год вытягивала меня из этого состояния, я не могла учиться, работать, жить… Потом правда взбодрилась, восстановилась в институте, развелась с этим вампиром, повзрослела. Появились какие-то любовники, поверила в себя, попала в тусовку: молодая подающая надежды актриса — приманка для олигархов и авантюристов. Как и все, решила искать богатого «папика» — у самой-то из активов только комната в коммуналке — не лучше, чем у твоей героини…
— Нашла папика? — мне было очень интересно слушать Настю, хотя ее рассказ не укладывался в голове.
— Нашла, — тяжело вздохнула она. — Хлебнула «прелестей» Рублевки! Ты вот пишешь про
