ответы на все вопросы, рождающиеся в голове. То есть он либо узнавал все и сразу, либо не мог пока сформулировать по-настоящему сложный вопрос, на который не смог бы сразу найти ответа.
Огненная буря бушевала, не затихая ни на минуту. Дмитрий чувствовал приближающееся перенасыщение, и в тот момент, когда греющий душу свет готов был превратиться в сжигающий разум жар, ему стало хорошо. Спокойствие пришло неожиданно — в беспамятстве…
— Очнись, братишка! — прошелестело над головой.
С трудом открывая глаза и ощущая бесконечную усталость, как будто жизненные силы окончательно покинули его, Дмитрий с трудом поднялся на ноги.
— Однако, борода без принципов: стоило отвернуться — чуть мозги не вышиб, — ощупывая голову растопыренной пятерней, Анатолий сморщился, когда пальцы наткнулись на громадную шишку над правым ухом. — А ты, брат, оказывается, боец! Надо же так: не глядя — ногой в челюсть! — то ли с испугом, то ли с удивлением, добавил он.
— Кому в челюсть? — удивленно просипел Дмитрий, поднося руку к горлу.
Стягивающая глотку горечь мешала говорить. Он прокашлялся, посматривая по сторонам, но никого не заметил и, борясь с тошнотой, прикрыл глаза. Сил не хватало даже для того, чтобы держать глаза открытыми.
— Димыч, ты в порядке? — испуганно озираясь, спросил Анатолий и тут же, не дожидаясь ответа, торопливо продолжил. — Я пока опекал одного, проворонил второго — который по лестнице поднимался. Ну, он мне исподтишка в затылок и засветил.
— Ничего не помню, — устало прошептал Дмитрий.
Пытаясь схватиться руками за перила, он покачнулся.
Накатившая слабость обездвижила тело, ватные ноги предательски подогнулись — и если бы не Анатолий, подхвативший провалившийся в пустоту локоть, лежать бы ему на ступеньках.
— Постарайся не отключаться, не дотащу, — пробормотал Анатолий, опускаясь по лестнице.
Как только выбрались из подъезда, Дмитрий почувствовал себя лучше. Вдохнув полной грудью свежий морозный воздух, он ощутил, как голова проясняется, а боль прекращает тарабанить в висках, выбивая барабанную дробь.
— Теперь я сам! — он решительно оттолкнул Анатолия и, оборачиваясь, уткнулся взглядом в распростертое на тротуаре тело. — Кто его так? — спросил он с дрожью в голосе, не отрывая взгляда от неподвижного двухметрового верзилы.
Мужик лежал с неестественно вывернутой шеей. Страх мгновенно сковал душу, мысли рванулись с поводка, будто стая борзых, спотыкаясь и сталкиваясь, понеслись наперегонки друг с другом.
— Я же тебе говорю, — Анатолий кивнул на труп и вновь, как в подъезде, опасливо оглянулся по сторонам, — этого ты одним ударом вынес через лестничный пролет, прямо в окно.
Анатолий пожал плечами, словно хотел показать, что и сам не верит, будто такого здоровяка можно поднять в воздух Димкиным ударом. Вытянув голову, он указал глазами на зияющий пустотой оконный проем.
— Видишь, рама без стекла? Оттуда он, милый, и спланировал.
Милый, спланировал — слова битым стеклом врезались в испуганный мозг.
— Кончай кривляться! — зло зашипел Дмитрий, с трудом сдерживая рвотные позывы.
Ему хотелось разрыдаться или заорать во все горло.
Улыбающийся Анатолий, заметив растерянный и вместе с тем испуганный взгляд Потемкина, посерьезнел и быстро зашептал:
— Прости, друг. Это я для разрядки, чтобы тебя отвлечь: знаю, как тяжко кровь на себя брать. Давай живенько к машине! Пока еще кого-нибудь бог не послал.
Телохранитель вновь попытался подхватить Дмитрия под локоть, но тот вдруг побледнел, вскинулся, шумно втягивая воздух, замер и, сломавшись пополам, изверг содержимое желудка себе под ноги.
Так плохо ему не было никогда. Желудок продолжало выворачивать, а он, рассматривая снежинки, падающие перед носом на грязный асфальт, проклинал тот миг, когда согласился на операцию. Когда спазмы прекратились, он, обессиленный, прошел к «мерседесу» и, сжимая посиневшие губы, рухнул в распахнутую дверь. В глазах стояли слезы, а во рту ощущался противный привкус желудочного сока.
— А где же второй божий человек?
— Божий человек? Ты думаешь, что эти ребята имеют отношение к церкви? — изумился Анатолий. — А как же «не убий»?
Машина выехала на проезжую часть, и он вынужден был замолчать, сосредотачиваясь на управлении.
— А он и не убивал! Это я его! — выкрикнул Дмитрий, сжался и через минуту продолжил. — Они, наверняка, просто пришли поговорить.
— Поговорить?! — Анатолий удивленно вскинул брови, пощупал пальцами затылок. — Хороший разговорчик получился!
— Тот, кто интересовался Славкой — Дробышев Никита Сергеевич. Возглавляет службу безопасности местного храма, он же исполнитель «особых поручений». Он, конечно, не монах, но, — Дмитрий испуганно замолчал, осознавая, что говорит то, чего знать по определению не мог.
Афишировать свою необъяснимую осведомленность дальше он не решился. Да и не смог бы, не открывая присутствия Тромба в своей голове. И так сболтнул лишнего. Вспомнилось бородатое лицо, уткнувшееся в красный от крови снег. Сердце встрепенулось. Воздух загустел, комком застревая в груди. Перед глазами предстало распростертое на асфальте, переломанное тело. Дмитрий сглотнул горькую слюну, с трудом останавливая поднимающуюся от желудка тошнотворную волну.
— Удрал твой божий человек, — буркнул Анатолий и обиженно замолчал.
Покусывая верхнюю губу, он сосредоточенно следил за дорогой. Железный зверь послушно лавировал в бесконечной веренице едва не касающихся друг друга четырехколесных собратьев.
Телохранитель уступил место профессиональному водителю. Он периодически взрывался, выплевывая ругательства в адрес проносившихся мимо автомобилей, но в сторону Потемкина ни разу не повернулся.
Дмитрий физически ощущал повисшее в салоне напряжение. Чувствуя раздражение спутника, он винил себя в излишней болтливости, но ничего поделать не мог — «слово не воробей».
На дороге тем временем продолжалась непрекращающаяся схватка. Синяя «девятка» из второй полосы попыталась перестроиться, выруливая вправо; наивный водитель ожидал, что Анатолий притормозит и пропустит его перед собой — но не тут-то было.
— Куда прешь?! — заорал тот и, вжимая педаль газа в пол, высунул в окно руку с полусогнутым пальцем. — Ну, обогнал ты меня, и что? Впереди ж бензовоз!
Дмитрий вздрогнул, ощущая резкую боль в висках. Сердце учащенно забилось, качая к подрагивающим мускулам обогащенную кислородом кровь. Убиенный бородач исчез из головы, словно его там никогда и не было. Ощущение опасности навалилось неожиданно, заставляя вибрировать каждую клетку ставшего чужим тела.
— Ладно, братишка, расслабься, — неожиданно улыбнулся Анатолий, хлопнув Димку по коленке. — У каждого человека свои скелеты в шкафу. Посчитаешь нужным — расскажешь, откуда ты все знаешь об этих ребятах, — продолжал он.
Но Потемкин не слышал слов. Время неожиданно замедлило ход. Пространство вывернулось наизнанку. Вытесненный из действительности, он наблюдал за кренящимся, словно в замедленной съемке, железобетонным столбом. Многометровый штырь, торчавший из земли не один год, решил рухнуть на дорогу именно в тот момент, когда под ним оказался «Мерседес» с Дмитрием Потемкиным на борту. На секунду отведя взгляд от карающего перста судьбы, юноша обнаружил, что сжимает руль. Нависая над коленями Анатолия, он смотрел на мелькающие перед глазами руки — его собственные руки, крутящие баранку. Ему вдруг показалось, что они не имеют к нему никакого отношения, будто живут своей жизнью.
Машина, прыгнув вправо, вылетела на тротуар, вильнула из стороны в сторону, словно взбрыкивающая лошадь, и неожиданно остановилась, противно скрипя тормозами. Где-то далеко позади — эхом — завизжала резина по асфальту, раздался глухой удар, послышался скрип металла и оглушающий взрыв. Громыхнуло так, что завопили сигнализации стоящих на обочине автомобилей.
