— Черт! Налет устраивать, куда еще.
— Ах, ты про это…
Омут непростых мыслей тотчас закружил меня в своем бурлящем хаосе. Я так ничего и не сделал для себя, для своей программы. Вопрос с написанием книги подвис в воздухе. Не знаю как подступиться. Не получается. Что еще?.. Она, конечно. С Ней вообще беда бедовая. Так и останусь, видно, не самым лучшим Ее воспоминанием. Шутом и неудачником.
Следом закуриваю другую сигарету.
Ну и плевать! А раз Демону сказал, что пойду — значит пойду. Слово держать надо. К чертям собачьим все остальное! Слишком много стал взвешивать в последнее время. Всего не перевзвешиваешь.
— Пойду! А ты что, мог подумать — нет?! — неожиданно для самого себя накидываюсь на Демона.
— Да успокойся ты. Чего распетушился? Знал, что пойдешь. Но надо же было уточнить…
По лестнице спускается Абориген. Поверх свитера на него наброшено синее ватное одеяло в желтый с красным цветочек. Вся наша троица выглядела сейчас довольно забавно: один — заспанный, двое — разморенных алкоголем, и каждый черти как одет. Хотя в тот момент, если подумать, настроение у меня абсолютно упадочное, чтобы я смог обратить внимание на эту дурацкую «забавность».
— Что случилось? — недоумевает Абориген, вглядываясь через наши головы на улицу, словно там должны находиться «остальные», кому мы тут же его, прихватив под белые рученьки, в аккурат и сдадим.
— Чего побледнел-то?! Кого там высматриваешь?! — взбеленился Демон, которому после моей нервозности тоже хочется выпустить пар. Но вот берет себя в руки, успокаивается. — Ничего не случилось. Все нормально. Накинь-ка что-нибудь на голову. Сходим прогуляемся.
— Дождь. Холодно, — отнекивается Абориген, шмыгая носом.
— Отогреешься. Я тебе спиртного притаранил и жрачки воз!
Демон бесцеремонно вырывает у меня бутылку с остатками алкоголя и вручает ее Аборигену. Скинув рюкзак с плеч, вынимает оттуда еще две такие же и приличных размеров пакет с едой. Абориген с трудом умещает все это хозяйство в своих тонких узловатых руках.
— Относи наверх и спускайся. Давай, давай, не спи!
Абориген исчезает. Демон забрасывает рюкзак обратно за спину, и я обращаю внимание, что он все еще тяжеловат. Перехватив мой заинтересованный взгляд, Демон не поленился вновь скинуть его с плеча и раскрыть перед самым моим носом. Так и знал… на дне лежат три, черт бы их побрал, боевых пистолета. Внутри меня все переворачивается.
— Прямо сейчас?!! Ты — больной! Я думал…
— Поостынь, — трясет меня за плечо Демон, — разумеется, не сейчас. Но нам ведь нужна какая-то подготовка, верно? Дилетантский подход — не наш стиль. Сейчас просто постреляем и обсудим некоторые моменты. Время проведем, и только.
— Если стрелять будем, зачем же ты меня напоил? — мычу я, закуривая третью подряд сигарету. Мне стыдно за свой только что произошедший срыв.
— Ерунда. Не на результат же стрелять будем. Главное, чтобы рука освоилась. Такая марка, сам понимаешь, для нас — новинка.
На лестнице слышатся шаги — Абориген возвращается. Вид у него донельзя довольный. Знать, на ходу успел перехватить что-то из пакета со съестным.
— Абориген, без твоей помощи мы день проищем, — оставив руку на моем плече, вторую Демон вольготно устраивает на плече Аборигена. — Я слышал когда-то, что здесь строилось крытое стрельбище. В курсе, где оно?
— Имею представление. Пять минут ходьбы отсюда.
— Вот и отлично. Отведи нас.
Демон слегка подталкивает Аборигена к выходу, но тот не поддается ― артачится чего-то, вопросительно вглядывается в наши лица. Что ж. Приходится посвятить его в намеченный план и показать пистолеты.
— Накличете вы на себя беду, — мотает головой Абориген, — ох, накличете.
— Ну хватит! — не выдерживает Демон. — Пошли уже. — И на этот раз подталкивает Аборигена, в прилагаемой силе нисколько не стесняясь.
Демон молодец. Время и место выбраны как нельзя удачно — только что об этом вдруг подумал. В «недостройки» вообще мало кто забредает, да плюс еще дождь с грозой, заглушающие все, от чиха до выстрела.
Через пять минут, как и было обещано, мы оказались на стрельбище. Оно, в отличие от нашего пристанища, не убереглось от былых пожаров. Но нам до этого мало дела. Мы, в конце концов, могли бы пострелять и на свежем воздухе, если бы не погода.
Крыша стрельбища кое-где обвалилась, так что нескончаемый дождь местами давал знать о себе и здесь. На разном расстоянии, от десяти до сотни с лишним метров, замерла дюжина оплавившихся по краям металлических фигурок-мишеней. Автоматизированное приближение-удаление, само собой, не работало. Мы долго жали на черные обугленные кнопки, пока нам не надоело дурачиться. Демон достал пистолеты и один из них торжественно вручил мне.
— Пометь его как-нибудь. У тебя должен быть свой пистолет. Продолжение твоей руки.
Чувствую себя глупо, но с ним соглашаюсь. Позаимствованным у Демона ножом-бабочкой выцарапываю на рукоятке пистолета корявое «Г». «Гоголь», стало быть.
Абориген отвлекает Демона какими-то вздорными разговорами. Я, воспользовавшись заминкой, с интересом разглядываю «продолжение своей руки» — ухватистый тридцатизарядник под девятимиллиметровый патрон. Пистолет выглядел диковинно и слащаво, будто ненастоящий. Но на самом деле — это был образцовый механизм смерти.
В училище изо всякого оружия стрелять доводилось. Из такого — ни разу. Конструкция пистолета работала на более мощном патроне увеличенной длины и модернизированной формы. Усовершенствованные прицельные приспособления обеспечивали крайне высокую точность огня. По- простому эту модель называли «мундом». На вооружении у армии — совсем другие, устаревшие марки. А этот — у «мундиров». У «мундиров» вообще все самое лучшее, чего тут говорить. Такое ощущение, что со своим собственным народом воевать вдвое ответственнее! Мрак, одно слово, в какой стране живем…
Два «мунда» — известно откуда. А третий? Давно хотел спросить у Демона и спрашиваю об этом сейчас.
— Выменял в училище у… одного человека.
— У кого же это? — интересуюсь. — Что за кекс?
— Так-то ты его, конечно, знаешь. Но кто именно — зачем тебе? Не важно.
— И на что выменял?
— На услугу.
— Ох ты, боже ж мой! На какую?
— Устроил ему дружбу организмами с одной жабой, по которой он уже долгое время сходил с ума, а подкатить не удосуживался или остерегался. Она, на удачу, очень хорошо ко мне относилась, и моя щекотливая просьба ее не обременила — только потому, по ходу, что я попросил. Очень выгодная сделка, — Демон выглядел довольным и напыщенным.
— Ты, часом, не про Марго ли говоришь? — задаю я этакий подленький вопрос.
Зачем я спросил? Ведь заранее знаю, что даже по времени не совпадает. Демон показывал нам с ребятами пистолет раньше, чем мы снова с Марго восстановили отношения. Если абстрагироваться, вообще сложно взять в толк, почему люди так устроены, что им нет-нет и вдруг становится необходимым уколоть ближнего. Просто так. Без причины. А я — как все люди. Такой же, ничуть не особенный.
Глаза Демона моментально наливаются кровью, и он готов придушить меня на месте. Но проведя, вероятно, с собой в мыслях короткую и внушительную беседу, приходит в норму. Взгляд его остывает.
— Нет, Гоголь, не про Марго. Марго, пожалуйста, больше не трогай.
— Извини, брат.
