сигарету, прикуривает от моей и пускает дым кольцами. — Но самое главное — я узнал тайну этого бара.
Опять испытующе буравит меня взглядом.
— Какую еще, нахрен, тайну?
— Когда заходишь в «Икар», взору твоему предстает бармен-недотепа, несколько сидячих мест возле стойки и пара-тройка витрин, набитых никому не нужной тряхомундией. Вся картина, которую ты лицезришь с порога, вообще, наверное, финансово убыточна. Но!.. За барной стойкой находится потайная дверь, ведущая в следующее помещение. С мягкими креслами, бильярдным столом, отдельными комнатками для интима и прочими изысками. Там собирается вся та публика, которую ты очень хорошо себе представляешь. «Патриоты» так называемые, мать их! Старые говнюки, нажившиеся в свое время и наживающиеся до сих пор на войне и на смертях таких, как мы! Клуб вонючих уродов! Собираются, обсуждают события на фронте, последние оттуда новости, новые законы. Но, ясное дело, все заканчивается всеобщей попойкой и вакханалией с проститутками, — Демон осклабился, сжал руки в кулаки и столкнул их с такой нерассчитанной силой, что хрустнули костяшки. — Вот она, та цель, по которой я и хотел с самого начала нанести свой заветный удар! Раньше она не имела конкретных очертаний, но теперь все встает наконец на свои места и обрисовывается как никогда четко. Ты проникся?
— Кажется.
— Заданная Бороде трепка — это было совсем еще не то…
— Но она была куда важнее и морально оправданней по сравнению с тем, о чем ты говоришь сейчас, — влез в разговор Слива. Мы с Демоном аж подскочили на месте от неожиданности и, вывернув шеи, вперили в него взгляды.
— Слива, зачем ты вмешиваешься? — с предельной тактичностью, на какую только был способен, спросил Демон.
— А разве ты не понимаешь?
— Нет, — прозвучал сухой ответ.
— Вы — мои друзья. Если пойдете вы — я пойду тоже…
— Не факт, — успел вставить Демон.
— … а значит, я имею полное право высказывать свое мнение.
— Ты не можешь пойти, — слова Демона прозвучали теперь как просьба. — Помнишь, о чем говорила Виктория?.. Я не хочу взваливать на себя эту ответственность. У тебя есть своя мечта, которую ты должен претворять в жизнь. Ворвавшись в маске и со стволом в руке в «Волшебный Икар», ты вряд ли найдешь там человека, о котором рассказывал тогда, в апреле, когда все начиналось. Ты найдешь там только боль, а может и…
Говоря это, Демон, скорее всего, уже отлично понимал, что слова его силы не возымеют. Оба мы, так или иначе, подспудно подумали: Слива будет третьим. Такое видно по глазам. Станем ли мы тому препятствовать или нет. Ох как Виктория была права. Пугающе права. О Виктории я упомянул сейчас кстати… Слива, что-то подсказывает, просто не мог позволить себе тихо-мирно оставаться в стороне, в тени наших бесшабашных деяний (язык не поворачивается произнести «подвигов», а подмывает, знаете). Вот ведь, я думаю, вся штука в чем и заключалась: мы-то ни с кем не соперничали, а Слива с нами — да! Как все глупо и как… по-настоящему! Сам не зная, что пытаясь доказать любимому существу, любимой девушке, поддаться такому безрассудству — вступить в игру, ни много ни мало, со смертью! А я не такой же, если копнуть в себе поглубже?.. Глупо, глупо, глупо, как все глупо и как… вселенски сильно! О да — Молодость. Молодость, которой счастливое будущее помахало ручкой — на что ты способна в своем порыве? Помятая, криворотая, изувеченная, стенающая. И все равно красивая. Безнадежно и холодно красивая.
Слива поднялся на ноги.
— Точно так же, как вы поделились бы со мной последним куском хлеба, если бы я умирал с голоду — вы, мои друзья, поделитесь со мной правом на безрассудство… Так будет! Я прав?!
Мне и Демону ответить на это казалось нечего.
Дальше ― как представляется мне сейчас ― все вокруг нас померкло. Все, что может излучать свет. Только три потерянных взгляда блуждали посреди этой кромешной тьмы и искали ответы. Каждый — свои. И каждый — если находил — не утешительнее другого. Пасть Грядущего разверзлась перед нами как в жутком пророческом бреду, и тяжелое, смрадное, но коварно пьянящее дыхание его почувствовали, наверное, все. Я-то — уж точно. «Скоро ты слопаешь меня, правда же?» — «ДА-А-А!» — отвечает оно и смеется голосом посаженных батарей… Что же. Остается одно — быть готовым. Если это вообще возможно…
Глава 6. Контакты С Бесконечностью
В ночь на 30-ое мне приснился кошмар, явившийся психоделической вершиной всех предыдущих в моей жизни. Из тех, что запомнились, разумеется. Не исключаю, что бывали и почище, но память с ними не подружилась.
Итак, из последних сил я упрямо иду вперед, в ночь, не останавливаясь и не сбавляя шага. Боюсь не успеть. Вдруг что-то случится?.. Что-то произойдет до того, как я успею дойти. А куда я иду?.. Сейчас не важно. Главное — успеть. Жутко завывает и хлещет по лицу метель. Не снежная. Метель из… лепестков. Наверное… да-да, яблоневых лепестков! Откуда их приносит? Из каких садов? То один, то другой залетают в ноздри, и я ощущаю аромат свежего зеленого яблока, одурманивающий, кисло-сладкий. Вокруг почти ничего не видно. Почему так тяжело? Отчего я не могу идти быстрее? Ноги совершенно не слушаются. Руку холодит металл. Я, верно, с пистолетом — с моим «продолжением», на рукоятке которого ножом-бабочкой выцарапано корявое «Г». Поднимаю ладонь к лицу и нахожу в ней вовсе не «мунд», а широкую серебристую бляху с протянувшимся на ветру ремнем от брюк, походящим на рвущегося в небо миниатюрного воздушного змея. Бросаю взгляд вниз и с идиотской ухмылочкой (я будто одновременно могу наблюдать за собой со стороны) отмечаю, что штаны сползли к ступням и, связав ноги, не дают идти. В голове рождается издевательское «клоун ты, клоун». Ухмыляюсь над «ухмыляющимся собой» — тем, что неуклюже натягивает спущенные штаны и, чиркнув молнией, продолжает свое целеустремленное движение. Шаг сбивается, когда успокаивается метель. Поочередно прикладываю большой и указательный пальцы то к правой, то к левой ноздре — избавляю дыхательные пути от забродившего в них «яблока». Выплевываю лепестки даже изо рта и вынимаю из спутавшихся ресниц. С замиранием сердца вглядываюсь вперед. Вот он… Дом На Холме. Это сюда, к нему я торопился. Просто так странно выходило — пока не добрался до цели, ведать не ведал, что искал именно его. Подхожу ближе. Успел или нет? Ответ пытаюсь угадать в картине зашторенных окон. Вероятность чересчур мала, думается мне. Хотя… Надо просто попасть внутрь. Берусь за ручку двери и тяну на себя. Скрип десятилетиями не смазываемых петель невыносимо режет по ушам, но эту пытку я стоически выдерживаю. Захожу. По центру пустого мрачного помещения кресло-качалка плавно переваливается взад-вперед. В кресле сидит человек.
«Ага! Тоже нашел его!» — выкрикивает мне навстречу голос.
Лица я пока не вижу. Но это не дает мне основания уклониться от разговора.
«Кого — его?»
«Кого-кого! Что! Дом На Холме… Но я все-таки первый здесь, хоть это и странно! Ты заметил?»
«Заметил. А-а… кто ты? Я знаю тебя?»
«Свет!» — кричит человек.
«Све-ет!!» — спустя секунду кричит еще громче.
Я втягиваю голову в плечи. Кому это он? Мне?
Свет зажигается сам собою, но очень слабый и рассеянный — источника его я определить не могу. Зато теперь я способен разглядеть лицо сидящего в кресле человека и очень, надо сказать, удивляюсь.
