возможно, именно поэтому случилось так, что, выбирая более или менее постоянную даму сердца, он остановил свой взгляд на актрисе Аделаиде Дюбо. На взятые в долг деньги Эдуард снял небольшую квартирку для своей избранницы и навещал ее так часто, насколько позволяла возможность. Здесь он проводил время гораздо приятнее, нежели в суровом тевтонском обществе барона Вангенхайма.
Однако вскоре наступило жестокое отрезвление — Аделаида забеременела. Эдуард почувствовал себя буквально раздавленным, когда она сообщила о его предстоящем отцовстве.
— Ты уверена? Нет, ты и впрямь уверена? — запинаясь, растерянно вопрошал он.
Пожав плечами, Аделаида лишь вздохнула:
— Настолько, насколько может быть уверена женщина.
— И что ты собираешься делать?
До сих пор он считал себя настоящим мужчиной и теперь вдруг осознал свою беспомощность и незрелость.
— Это я тебя хочу спросить: что ты собираешься делать? — последовал колкий ответ.
Эдуард задумался. Георг, Фред и Уильям уже сталкивались с такой проблемой. Так, может быть, написать им, спросить совета? Нет, ни в коем случае. Они только посмеются над ним. Конечно, нужно просто дать ей денег. Это было бы благородно с его стороны. Но где их взять?
— Квартира, разумеется, останется за тобой. И я позабочусь о том, чтобы тебе выдали постоянное разрешение на проживание…
— А ребенку?
— Для ребенка я оформлю свидетельство о рождении.
Она вздохнула:
— Мне, право, ужасно жаль, сэр, что так случилось. Может быть, мне все-таки удастся сделать аборт…
— Ни в коем случае! Я не могу допустить, чтобы ты рисковала жизнью, отдав себя в руки грязной знахарки или шарлатанки. Нет, я прослежу, чтобы и ты, и ребенок получили должную заботу. Ты говорила об этом кому-нибудь еще?
— Только своей сестре Виктории…
— Тогда возьми с нее обещание держать это в секрете. До сих пор мы проявляли благоразумие, не выставляя напоказ своих отношений, так давай же будем проявлять благоразумие и впредь. Если бы мой отец узнал о случившемся, мне было бы трудно раздобыть деньги. — Эдуард помолчал, задумавшись. — Он мог бы даже отозвать меня из Женевы. А ведь мы оба не хотим этого. Не так ли?
И все же к тому времени, когда Аделаиде пришлось покинуть сцену, вся Женева уже знала о причине ее ухода. Многие даже догадывались, кто отец еще не родившегося ребенка. Как ни странно, отношения Эдуарда с девушкой сделались еще более близкими. Во-первых, она оказалась гораздо благороднее, чем Ла Дюлек, и мысль о том, что Аделаида носит под сердцем его ребенка, странным образом волновала юношу. Может, он и не любил актрису по-настоящему, но если раньше относился к ней лишь как к игрушке или очаровательному маленькому созданию, призванному ублажить его физические потребности, или просто как к человеку, с которым приятно проводить время, то теперь она стала ему близким другом, попавшим в затруднительное положение и нуждающимся в утешении и заботе. Шли месяцы, и Эдуард с удовольствием наведывался в уютную квартиру, где они проводили время наедине — вместе ели, пели под аккомпанемент ее гитары, а потом он давал любовнице уроки английского — занятие, всегда заканчивавшееся взрывами хохота.
Год подходил к концу, близилось Рождество. Эдуард все чаще с тоской вспоминал Англию и родной дом, пышные увеселения, которые устраивались в праздник в доме королевы, огромное украшенное тисовое дерево в гостиной — новшество, привезенное из Германии матерью в бытность ее невестой. В такое время двери каждого дома в Лондоне были открыты для гостей. Веселый смех, шутки, озорные розыгрыши — все это будет и на этот раз, а он… лишен даже общества Аделаиды, так как рождение ребенка ожидается в дни Рождества. Эдуард не мог дождаться, когда все закончится — уже несколько недель Аделаида казалась удрученной, вялой и равнодушной ко всему. Теперь он ходил к ней реже и только из чувства долга, ибо ему не доставляло удовольствия слушать бесконечные вздохи и жалобы на нынешнее плачевное существование и обещания вернуться на сцену при первой же возможности.
Праздники в Женеве шли полным ходом, и Эдуард не знал недостатка в приглашениях, которые принимал охотно, надеясь хоть как-то развеяться. Однако радость его всегда соседствовала с чувством вины, ибо он был достаточно благороден, чтобы понимать — женщина в таком случае всегда вынуждена нести более тяжкую часть ноши. С другой стороны, разве не природа распорядилась так? Разве его мать, ее величество королева, не прошла через это испытание пятнадцать раз?
Эдуард распорядился не будить его. Сказал, что сам позвонит в звонок, когда будет готов к завтраку. Эту ночь он провел на балу, продлившемся почти до утра. А потом провожал выступившую там профессиональную танцовщицу — создание на редкость соблазнительное и отлично знающее, чем привлечь мужчину. Одним словом, маленькую бесстыдную распутницу. Утром он рассчитывал отоспаться, а потом заехать к Аделаиде, с которой не виделся уже почти неделю.
Проснулся юноша от того, что кто-то тряс его за плечо. Провались он пропадом, кто бы это ни был! Разве он не отдал распоряжение не беспокоить? Эдуард окончательно пробудился, чертыхаясь, как солдат в казарме.
— Сэр… сэр… — продолжал тормошить его слуга.
— Ну что там еще? Выкладывай, раз уж разбудил.
— Сэр, там внизу женщина. Она сказала, что не уйдет, пока не увидится с вами…
Женщина? Он пытался сообразить. Кто такая? Может, та, с которой он был вчера ночью? Нет, она бы не осмелилась. И потом его вдруг осенило…
Вскочив с постели, он схватил протянутый слугой халат и торопливо спросил:
— Имя женщины!
— Она не назвала его, сэр.
Ну да, конечно, она не назвала бы его. Если бы Аделаида прислала с кем-то весточку, она проявила бы даже большую осторожность, чем обычно. Особенно если хотела сообщить о том, чего он так ждал… что ребенок наконец появился на свет.
Принц вошел в комнату для завтрака, навстречу ему поднялась женщина. Она откинула с лица черную вуаль, и Эдуард узнал Викторию, сестру Аделаиды. Его тотчас охватил страх. Заботливо усадив Викторию на стул, принц прошептал:
— Расскажите мне, как… как это произошло?
— Вчера весь день у нее были схватки. Ребенок родился этой ночью. Схватки были очень болезненными, они наступили раньше, чем мы ожидали, но Аделаида держалась молодцом. А потом началось сильное кровотечение… и прежде чем мы успели осознать всю опасность, бедняжка умерла…
Теперь, доставив горькую весть, Виктория смогла наконец дать волю слезам. Эдуард тоже был настолько подавлен новостью, что смог лишь с трудом вымолвить:
— Моя бедная маленькая Аделаида!.. — Потом, словно вдруг вспомнив, он спросил: — А ребенок?
— Девочка… Хорошенькая крепенькая малютка.
Он позвонил в звонок и распорядился принести в комнату кофе и «что-нибудь освежающее для дамы, что она попросит», а также велел в течение получаса приготовить экипаж.
Да, теперь он имел собственную карету. Это была его последняя прихоть. Но разве сыскался бы во всем мире хоть один принц, не имеющий собственной кареты? Да, он купил ее на деньги, взятые взаймы. А кто может купить карету, получая всего полторы гинеи в неделю? Эдуард мысленно одернул себя: «Почему я думаю сейчас о таких приземленных вещах, в то время как моя милая юная возлюбленная лежит бездыханная и виноват в ее смерти я? Да, видимо, я готов думать о чем угодно, только не о несчастье с Аделаидой… Но надо ехать. Чтобы отдать последнюю дань уважения бедной женщине».
В пути они молчали. Эдуард не знал, что можно сказать. Ведь он не предполагал такого финала. Аделаида получала хороший медицинский уход, он нанял ей лучшую акушерку. Тогда почему?..
