— Ну хватит уже, не будь такой жестокой и официальной. Когда я смогу тебя увидеть?
— Я сказала тебе, Пол. Я не могу встретиться с тобой. У меня… у меня нет времени.
Пол покраснел. Он был красивым юношей с густыми, вьющимися темно-каштановыми волосами и голубыми глазами. Большинство сиделок находили его привлекательным, но на Ребекку такого рода романтизм не действовал. Ее волновало это три года назад…
— Почему? — спросил он, явно не обращая внимания на возглас удивления Жанет Вильямс. — Ты закончишь работу в семь тридцать. Не могли бы мы сходить куда-нибудь вместе выпить?
Ребекка колебалась. Она не хотела больше от него принимать никаких приглашений, но он становился все более настойчивым, и по вполне понятным причинам она не могла позволять ему приходить сюда. И к тому же она с трудом могла говорить с ним в присутствии Жанет Вильямс.
— Хорошо, хорошо, — сказала она, вздохнув. — Пойдем выпьем. Я схожу сначала домой и переоденусь, а встретимся в «Гридироне» в восемь тридцать.
Лицо Пола просветлело.
— Отлично! Я тебя увижу! — Он исчез из дверного проема, и Жанет ее плотно закрыла, а потом встретилась глазами с печальным взором Ребекки.
Ребекка беспокойно качала головой.
— Что еще я могла сделать? Он невозможен.
— Я думаю, он мил… — Жанет испустила вздох. — Почему ты не хочешь пойти с ним?
Ребекка пожала плечами.
— Я не знаю. Мы слишком разные, я думаю. Кроме того, я на много лет старше его.
Жанет убрала прядь волос, которая выбилась из-под ее шапочки.
— В наши дни возраст ничего не значит! — воскликнула она. — Меня бы это не остановило. Если бы я была заинтересована…
— Это не совсем то. — Ребекка сделала раздраженный жест. — Я просто не хочу связываться с… с кем бы то ни было.
Жанет пожала плечами.
— Могло бы быть и что-нибудь похуже. Говорят, что его семья просто купается в деньгах!
Ребекка наклонила голову.
— Деньги меня не интересуют.
— Нет? — Жанет наморщила нос. — Мне интересно почему?
Ребекка покачала головой.
— О, ради Бога, давай сменим тему, хорошо? Пока с меня и так хватит Пола Виктора.
Квартира Ребекки была в старомодном жилом доме на верхнем этаже, в старой части города. Хотя водопровод был старым и краска на лестничных площадках шелушилась, она предпочитала свой дом застывшим бетонным и гладким стеклянным уродствам, которые высились в центре города. Тяжелыми усилиями с помощью эмульсионной краски она превратила самую большую комнату в яркую и уютную, и ее тепло и домашний уют радушно приветствовали после утомительного дня. Это всегда было местом для отдыха, когда ей это было надо, — местом, где она могла быть сама собой.
За последние три года ей приходилось приходить в себя много раз, и за это время она многое узнала о себе. У нее было много времени, чтобы пережить те ужасные события, которые произошли на Фиджи, и, вспоминая об этом с высоты прошедших лет, она находила, что могла бы испытывать чувство жалости к Адель с ее искаженной злобностью. Однако даже сейчас ей трудно было думать хоть сколько-нибудь отчужденно о Пьере Сент-Клере. Чаще всего она старалась не думать о нем вообще, и в этом ей значительно помогала работа. Только иногда в темноте ночей невозможно было избавиться от волнующих отголосков тех страданий, которые она испытала.
Первое время, когда вернулась в Англию, она часто думала об Адель, особенно когда Адель сама написала ей несколько раз, прося у нее прощения и умоляя вернуться. Она ответила на первое письмо Адель, отказав ей в прощении, и попросила больше не писать. Ребекка сжигала письма не читая их, и постепенно Адель сдалась. Ребекка не хотела, чтобы какие-нибудь из извилистых дорог прошлого вредили ее будущему, которое она могла бы для себя выбрать.
Прошло два года с тех пор, как она получила работу в Сент-Бартоломью, и она чувствовала себя довольной — настолько довольной, как ей казалось было возможно. Она хорошо ладила с другими медсестрами на работе и намеренно водилась с некоторыми из неженатых докторов, пытаясь стереть образ Пьера. Но большинство попыток были неудачными, и ни разу чувства ее не были глубоко затронуты. Она знала, что ее обвиняют во фригидности, но она знала, что это не так. В моменты депрессии она думала, что все еще любит Пьера Сент-Клера, и полагала, что ничто не может этого изменить.
Сейчас она на ходу перекусила, пока готовилась к встрече с Полом, критически проглядывая одежду в гардеробе. Уже наступил октябрь, и хотя дни оставались мягкими и теплыми, вечера были довольно прохладными. Затем она выбрала темно-синий брючный костюм сделанный из шерстяного материала, который был легким и теплым. Волосы, которые теперь она носила до плеч, немного завивались на концах, и она оставила их свободными, вместо того чтобы заколоть в прическу, которую она носила в госпитале.
…«Гридирон» был в центре города, один из современных отелей, где в баре можно было по случаю перекусить. Когда Ребекка вошла в помещение бара, Пол был уже там, он сидел на стуле около стойки, курил сигарету и поигрывал бокалом виски с содовой. Когда он ее увидел, его глаза вспыхнули, и он призывающе похлопал по сиденью рядом с собой. Ребекка пересекла бар и села на стул рядом с ним, игнорируя теплый поедающий взгляд его голубых глаз.
— Что будешь? — Пол указал на напиток в руке.
Ребекка нахмурилась.
— Я думаю, только мартини, — ответила она и отказалась от предложенной сигареты, пока они ждали, когда бармен принесет выпивку. Подперев подбородок ладонью, она смотрела на сделанный под старину вид за стойкой, усиленный отражением разноцветных огней.
— Мне нравится это место, а тебе?
Пол пожал плечами.
— Все в порядке. Я думал, что мы попозже могли бы пойти поесть в «Принц Эдвардс».
Ребекка закусила губу и несколько отсутствующе улыбнулась бармену, когда он принес ее мартини.
— Мне кажется, что ты не понимаешь, Пол, — осторожно сказала она. — Я решила с тобой встретиться только затем, чтобы попросить тебя меня больше не беспокоить в более частном месте, чем мой кабинет в госпитале.
Пол оперся локтем о стойку и, поддерживая свой подбородок, терпеливо смотрел на нее.
— Спасибо, что пришла.
Ребекка не могла подавить улыбку.
— Хорошо, честно, Пол. Шесть телефонных звонков за прошедшие две недели, и сегодня утром явился сам! Когда постучал, ты не знал, кто мог быть в моем кабинете. Что бы ты делал, если бы там были мистер Портеос или мистер Латимер? Не говоря уже о докторе Харди.
Пол ухмыльнулся.
— Я бы понес какую-нибудь совершенную чепуху, чтобы успокоить самого подозрительного человека.
Ребекка раздраженно потянула мартини.
— А ты не принимаешь во внимание, что я тебе сказала, что не хочу больше с тобой встречаться?
Он хихикнул.
— Не совсем. Ты ведь сегодня вечером здесь, не так ли?
Ребекке пришлось это признать, и она беспомощно покачала головой.
— Пол, я на пять, почти на шесть лет старше тебя. У нас… ну… у нас нет ничего общего.
— Это так?
Ребекка покачала головой.
— Да, в любом случае, я хочу, чтобы ты перестал мне надоедать. Ты мне нравишься, я думаю, что ты
