слабые по своему составу, а стало быть самой судьбой предназначенные к покровительству более сильной нации. Право благоудобства отвечает лишь видам безопасности, а не 'тщеславного распространения пределов государства'. Пестель в принципе отвергал имперское сознание. Однако исходя из своей системы, он объявлял 'мнимым и несуществующим' право народности для всех россиян, кроме русских, и потому настаивал на сохранении 'неразделимой', унитарной государственности в России после революции. Возражения, которые он выдвигал против федеративного устройства, сводились в главных чертах к двум моментам: 1) в федеративном государстве верховная власть лишена действительных законодательных функций ('не законы дает, но только советы'); 2) каждая федеративная область, обладая известной автономией, будет непременно претендовать на
87
роль маленького государства или княжества. 'Слово государство при таком образовании, - писал Пестель, - будет слово пустое, ибо никто нигде не будет видеть государства, но всякий везде только свою частную область...'. Тем самым федерация неминуемо обрекалась на разрушение.
При всей достоверности и убедительности, подтвержденной и опытом двадцатого столетия, политический унитаризм Пестеля не был воспринят русской радикальной идеологией, всегда страшившейся централизации как источника развития деспотической власти. И революционные демократы, и народники, за исключением Ткачева, остались верны федеративным идеалам. Подлинными наследниками Пестеля, по сути дела, явились 'русские марксисты', большевики, использовавшие 'октябрьский переворот' 1917 г. для 'принуждения, вколачивания' [
в) Среди декабристов были и настоящие философы, проявлявшие интерес к метафизическим проблемам. К ним, в частности, принадлежал
Выбором Канта объяснялось и критическое отношение Фонвизина к системе Гегеля; он причислял ее к разряду 'исторических предубеждений', оправдывающих всякую существующую власть. 'В политике Гегель, - писал декабрист, - был в высшей степени консерватор, поборник монархического начала и противник народодержавия... всех республиканских теорий и государственных переворотов... на это метит его известная философская формула: ...все разумное - реально, существенно, действительно, и, наоборот, все действительное, реальное - разумно'. В своем понимании Гегеля Фонвизин перекликался с революционными демократами.
Подлинная, или 'здравая' философия является 'высочайшей наукой', она сообщает другим наукам 'свои начала'. Все, что есть 'высшего' в других науках, 'условливается' тем высшим, которое 'сознается' только философией и благодаря которому философ 'усматривает предмет мира'. Ни частное, ни особенное не входит в сферу философии. Она объемлет все научные законы 'в их происхождении' и, вследствие этого, может быть названа 'наукой наук'. Основательное изучение философии должно предшествовать изучению всякой другой науки.
Потребность в философии, считал Фонвизин, вызывается не одними лишь научно-практическими соображениями и целями; она проистекает прежде всего из человеческого стремления постичь 'чисто гуманное' - то, что 'возносится над опытом и что определяется идеей'. Это
88
'гуманное' и есть, собственно, 'мудрость' - 'высший плод философии'. Философия объемлет и знание, и 'действование (нравственные поступки)', является целостным осмыслением материально-объективного мира и моральной системой, основывающейся на том 'высшем', которое постигается только посредством интуиции ('высшего ведения'), исключающей всякое эмпирическое содержание. Это 'высшее' суть не что иное, как богооткровенная цель мира природного и нравственного, и философия, давая 'здравое' понятие об этой цели, может 'приуготовить сердечную почву к принятию семян веры, возбудив в человеке желание самопознания и предоставя ему идеал того, что он должен быть'.
Мыслитель-декабрист строго различал 'позитивный' и этический аспекты философии, ибо отрицал возможность обосновать мораль на научных принципах. Наука, по его мнению, имеет дело исключительно с 'вещами', бытие которых временно и относительно; поэтому и знание не может быть безусловным, абсолютным. Мораль же исследует 'важнейшие вопросы человеческого бытия': о свободе воли и происхождении зла, о человеке и его назначении, о цели соединения людей в гражданские общества и т.д. А эти вопросы не связаны с обыденным человеческим опытом и находятся вне компетенции науки. Они с рождения присущи 'нашему внутреннему чувству', и их восприятие 'есть дар благодати - вера', которая бывает истинной лишь тогда, когда человек перестает быть 'вещью', становится свободным.
'Здравая' философия Фонвизина в своих основных определениях совпадает с этическим учением Канта. Именно кантовская этика послужила для него главным теоретическим источником различения эмпирического и нравственного, общественного и этического, знания и морали в общей системе 'здравой' философии. Принцип автономности морали, провозглашенный немецким философом, позволил декабристу сделать вывод о том, что истинная моральная свобода может быть достигнута человеком лишь путем решительного освобождения 'от всего призрачного и пошлого', господствующего в деспотическом обществе. Фонвизин революционизировал кантовский принцип, придал ему радикально-политический характер, превратил в орудие теоретической критики российской социальной действительности, ее феодально-крепостнических порядков.
'Декабристы разбудили Герцена' [
2.
