дыхание. От нее всегда пахло цветами, целым букетом цветов, как будто ждущих, чтобы их сорвали.
— Джордан, я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — произнес он хриплым голосом, обнимая ее.
Она прижалась к нему всем телом, призывая его к себе, и ее пальцы пробежали по спине Майка.
— Хватит говорить, Майк, поцелуй меня.
Он стал целовать ей кончики пальцев.
Его губы двинулись вверх по руке, по плечу, к шее, к лицу Джордан.
Когда он добрался до ее губ, она вся пылала. Их губы встретились, Джордан прерывисто всхлипнула и прижала его к себе, обняв руками и ногами.
Разлука придала их близости такую сладость, какой они никогда не знали прежде. Джордан уже забыла, как сильно можно желать мужчину. Они с Алексом стали любовниками несколько месяцев назад, но это была обыкновенная связь взрослых людей. И это никак нельзя было сравнивать с тем, что она испытывала к Майку, когда они дарили друг другу любовь в пахнущей розами спальне.
Шли часы, а они все еще лежали в постели, наслаждаясь друг другом. Сколько таких ночей у них было раньше, подумала Джордан, когда они лежали, слившись телами? Сколько раз Майк целовал ее волосы и говорил, что она самая красивая женщина на свете?
Когда на небе появились первые оранжевые полоски зари, Джордан поняла, как сильно не хватало ей этих чуть загрубелых рук Майка, нежно скользящих по ее коже, его страстного шепота, его ласк, от которых она как будто воспаряет в небеса.
Хорошо бы лежать вот так целую вечность, задержав восход и начало нового дня. Хорошо бы хоть на время забыть про все на свете: про террористов, Ги Беринара, неизвестных преследователей на «эскорте».
Словно прочитав ее мысли, Майк еще крепче обнял ее.
— Пожалуй, тебе не мешает знать, что вчера вечером я видел зеленый «эскорт». Неподалеку отсюда. Мне удалось разглядеть его номер, и, когда мои люди возьмут этого шутника, я задам ему несколько вопросов. И пусть он только попробует на них не ответить.
Джордан приподнялась с подушки и откинула со лба челку. В глазах ее застыл неописуемый страх.
— Он вернулся? Вчера вечером? Почему ты не сказал мне?
— Мне не хотелось портить Лори праздник — к тому же сейчас он под контролем. Будь поосторожнее, а я к концу дня разберусь с этим делом.
«К концу дня». Джордан еще не готова была загадывать так далеко.
— Ты должен сейчас ехать? — спросила она, прижимаясь к груди Майка.
— Это зависит от твоего настроения.
Медленный, страстный поцелуй стал ее ответом.
— Завтрак получишь в постель. Помимо прочих услуг.
— Думаю, что я сумею наработать себе аппетит.
33
Марио Минелли притулился на краешке стула в комнате для допросов, обшитой темными панелями, стараясь не встречаться глазами с копом, который в гневе ходил из угла в угол, размахивая руками. «Здесь пекло, как в аду, в этой проклятой дыре», — подумал он, стирая пот с лица.
— Я вам уже сказал, — произнес он, ерзая на стуле, отчего тот заскрипел, — что не знаю никакой Джордан Дэвис. — Марио нашарил в рваном кармане джинсов «Пэлл-Мэлл», но коп выхватил у него из рук сигарету, прежде чем удалось поднести ее ко рту.
— Здесь нельзя курить, приятель, — прорычал Майк Баннистер.
— Дай мне перерыв, елки зеленые. — Он совсем обмяк на деревянном стуле, глядя с тоской на сигарету, которую коп держал в нескольких дюймах от него.
— Просвети меня насчет того, что происходит на самом деле. Иначе съешь вот эту самую сигарету. А ведь это не самая аппетитная вещь. На кого ты работаешь, шестерка?
— Ни на кого. Я даже не знаю, о чем вы… — Голос Марио оборвался. На лице копа он увидел нечто такое, от чего едва не наложил в штаны. А когда коп наклонился к нему ближе, Марио увидел в темно-синих его глазах такую ярость, какую еще ни у кого раньше не встречал. Он нервно посмотрел на закрытую дверь, где стоял, расставив ноги, другой коп. Он смотрел в потолок, но рука его лежала на рукоятке пистолета.
«Сейчас они выбьют из меня потроха, — подумал он в панике. — Я видел, что они сделали с Риццо, он до сих пор ходит скрюченный и не может выпрямиться». Внутренний голос крикнул ему: «Скажи ему то, что он хочет, и уноси ноги».
— Просто назови мне имя. Имя, Марио, кусок дерьма, и убирайся отсюда.
— Но я не знаю…
— Черта лысого ты не знаешь. Кто это, говори?!
Баннистер сунул ему под нос клочок бумаги и низко наклонился над Марио, так чтобы тот мог прочитать подробное описание внешности Джордан и ее адрес, написанный его собственной рукой.
— Может, у меня подружка в этом доме, — проскрипел он и сам испугался своего дрожащего голоса. Пот струился по его лицу, словно коп вылил ему на голову ведро воды.
— Может, у тебя дорога отсюда прямо в морг, — прорычал коп с такой яростью, что Минелли вспомнился доберман, едва не откусивший ему ухо в двенадцатилетнем возрасте.
Руками, похожими на стальные клещи, Баннистер схватил его за ворот рубашки и притянул к себе, почти нос к носу.
— Последний шанс, Минелли. Сообщи имя. Только имя, и сразу выйдешь из этой двери.
— Сайма, — прошептал он так тихо, что коп у двери с трудом расслышал это имя. — Теперь мне можно уйти?
Тяжело дыша, Майк отвернулся от него. «Сайма».
Рассел Сайма ненавидит его всеми своими потрохами. Когда Майк посадил его за решетку, тот поклялся, что отомстит ему, как только выйдет на свободу. Он кричал об этом в зале суда после вынесения приговора, чтобы слышали и судья, и все присутствующие. Майк на минуту закрыл глаза, представив себе щеголеватого наркобарона. Когда это было? Лет шесть назад? И теперь этот лощеный прохвост, видно, уже выпрыгнул из клетки и собирается вонзить свои гнилые зубы в его девочек, Джордан и Лори?
«Только через мой труп».
— Сайма уже вышел? — зарычал он, поворачиваясь к Марио.
— Не спрашивай меня. Ты сам сказал, что я смогу уйти, как только назову тебе имя.
Минелли вскочил со стула и бочком направился к двери, глядя то на одного, то на другого полицейского. Но только он взялся за ручку двери, как Баннистер схватил его за руку.
— Ты следил за моей женой и дочерью, мразь поганая!
Глаза Марио наполнились страхом.
— Я не знал. Клянусь, не знал.
— Если Сайма узнает, что ты протрепался и назвал его имя, считай, что ты покойник. Так что если хочешь, чтобы я сохранил твой маленький секрет, ты будешь делать все то, что я тебе скажу.
У Минелли задрожали колени. И зачем только он влип в это дело?
— Эй, парень, ты же сказал, что я могу идти.
— Иди. Но если мы с тобой не договоримся, ты проживешь не дольше, чем плевок на горячей решетке. Я дело тебе предлагаю, Минелли. Хорошее, лучше, чем ты того заслуживаешь. Ты будешь держать меня в известности о том, что задумал Сайма, и никто не будет об этом знать.
— А если он узнает, что я стучу тебе на него? — захныкал Минелли и нервно поскреб под мышками.
