дворца. Про эти скрипки известно, когда они были отправлены из Кремоны и когда прибыли в Испанию. Проблема со скрипкой Ане в том, что первый известный владелец — это ее дед по отцу, инструмент достался ему на аукционе в Лиссабоне.
— Он тоже был скрипачом?
— Нет, дипломатом. Но, как рассказывают, неплохим любителем.
Пердомо чуть было не сказал с гордостью, что его жена, а значит, и сын Грегорио — потомки великого Пабло Сарасате, но счел, что сейчас неподходящее время демонстрировать знаменитых предков.
— Этот дед Ане до сих пор жив?
Гарральде резко выпрямилась, услышав вопрос, и Пердомо заметил, что ее лицо исказилось болью.
— Иногда, — объяснила она, растирая правое бедро, — я совсем не могу стоять, просто крестная мука. Пойдемте, я не хочу, чтобы из-за Кокски мы беседовали с вами здесь, оставим ее доедать и выйдем на галерею. Всегда, когда получается, я с удовольствием смотрю на закат солнца. Там, — сказала она, забирая маленькую скрипку, которую Пердомо оставил на столе, — я расскажу вам об ужасном конце дедушки Ане.
25
Выйдя на галерею, Пердомо увидел, что небо еще светлое, хотя солнце уже скрылось за горизонтом.
— Ах, пропустили! — с сожалением воскликнула Гарральде. — Застать или не застать — иногда это вопрос секунд, что ж тут поделаешь.
Инспектор в изумлении увидел, что окружающие дома уже погружены в полутьму, и, словно угадав, о чем он думает, Гарральде заметила:
— Меня восхищает этот контраст! Я называю его «мой эффект Магритта».
Тишина, наставшая после ее замечания, была прервана душераздирающим воплем уличного кота. По мнению Пердомо, эти пронзительные крики скорее подходили обезумевшей женщине, чем коту в любовном томлении, и явно обладали свойством вызывать мурашки по всему телу. Посмотрев на Гарральде в свете бумажного фонарика, который она зажгла на галерее, он обнаружил, что у нее освещена лишь верхняя часть головы, так что нельзя даже разобрать, открыты у нее глаза или закрыты.
— Дедушка Ане совершил самоубийство в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году, — сказала женщина, нарушив повисшее молчание. — Он поднялся на мост, который теперь называется мостом Двадцать Пятого Апреля, а тогда звался мостом Салазара, и ночью двадцать седьмого мая бросился в воду. Возможно, он бы уцелел, если бы не попал под киль огромного буксира. Буксир искромсал его своими винтами, когда тело всплыло в районе кормы.
— Ужасная смерть, — заметил инспектор.
— И роковая дата, — добавила женщина. — Паганини тоже умер двадцать седьмого мая, и Ане тоже.
Пердомо минуту помолчал. Если это в самом деле случайное совпадение, то такая случайность способна потрясти. Но Пердомо не собирался устанавливать никакую сверхъестественную связь между этими событиями и потому обратился к Гарральде:
— Нет ли оснований считать, что эти три смерти могут быть связаны, как вы думаете?
Гарральде не ответила. Ее глаза казались двумя темными провалами, непроницаемыми и таинственными.
— Когда умер дед Ане, что произошло со скрипкой?
— Его сын, отец Ане, никогда не любил на ней играть. Он говорил, что в ее звучании ему слышится нечто неприятное, что скрипка его не любит, и продолжал играть на своей, работы Монтаньяны тысяча семьсот двадцать первого года. Это тоже превосходный инструмент, хотя, конечно, его не сравнить со Страдивари. Поэтому, как только Ане достаточно выросла, чтобы управляться с такой скрипкой, инструмент перешел к ней.
— Я могу взглянуть на фотографию скрипки?
— Конечно. Подождите меня здесь и насладитесь пока замечательным веласкесовским небом Мадрида.
Кармен Гарральде ушла с галереи и через минуту вернулась с черным кожаным портфелем, в котором было множество фотографий украденной скрипки. Положив портфель на широкие перила, она стала демонстрировать инспектору его содержимое. Здесь были фотографии скрипки спереди, сбоку и, наверное, с полдюжины тех, что изображали ее детали, такие как колковая коробка, завиток или подгрифок.
— Вот так выглядела скрипка до того, как Люпо изменил завиток, — сообщила Гарральде, показывая одну из фотографий. — На следующем снимке скрипка предстает уже в своем теперешнем виде, с головой, которую Люпо по просьбе Ане вырезал на завитке.
Неистовый взгляд дьявола источал злобу, и Пердомо тут же отвел глаза, словно для того, чтобы набраться храбрости.
— Зачем нужно было вырезать эту голову?
— Этот обычай был довольно распространен в прежние времена, тогда струнные инструменты заканчивали какой-то головой, почти всегда головой животного. Как я уже сказала, Ане была убеждена, что ее Страдивари принадлежала Паганини, и, поскольку великий генуэзец всегда ассоциировался с дьяволом, ей показалось, что эта голова — какой-то способ продемонстрировать всем происхождение инструмента.
— Эта голова пугает. Откуда Ане взяла образец?
— Она рассказывала мне, что это голова Ваала, которую она сфотографировала в Иерусалиме после концерта в тамошнем зале Генри Крауна. Если вы знаете этот город, вам должно быть известно, что в южной части, неподалеку от Яффских ворот, находится так называемая долина Хинон. В этой долине древние израильтяне поклонялись языческим богам, например Молоху и Ваалу, приносили им человеческие жертвы и даже сжигали живых младенцев. После возвращения из вавилонского плена израильтяне прониклись отвращением к долине и превратили ее в свалку: туда, скажем, бросали тела казненных, и смрад гниющей плоти людей и животных заставлял все время сжигать останки. В любое время днем и ночью можно было увидеть горящие в долине Хинон костры. Говорят, что и Иуда повесился на дереве именно там.
— Интересная легенда, — отозвался Пердомо, пытаясь скрыть свой скептицизм.
— Это вовсе не легенда, инспектор. Долина Хинон существовала на самом деле, со всеми ужасами, которые там случались. При переводе на греческий название «Хинон» впоследствии трансформировалось в «Геенну», что означает ад в иудаизме.
— То есть вы хотите сказать, что голова, которую Ане заказала вырезать на скрипке, происходит прямо из ада? — спросил инспектор, явно взволнованный только что услышанной от собеседницы информацией.
Не ответив, она некоторое время продолжала стоять опустив голову, с отсутствующим видом, пока инспектор не спросил, что ее заботит.
— Я просто думаю о человеке или людях, которые сейчас владеют скрипкой. Вы, кажется, довольно скептически относитесь к существованию сверхъестественных сил, но я-то из другого теста. Я задаю себе вопрос, знает ли вор и убийца Ане, что соприкоснуться с этой скрипкой означает затеять игру со смертью.
26
Рассказ Кармен Гарральде произвел на Пердомо впечатление, и на следующее утро он отправился на
