дочери; мы все до глубины души были тронуты пьесой Баха, которую вы сыграли.
Дон Иньиго закрыл на секунду глаза, словно стараясь воскресить тот волнующий момент, и произнес:
— Благодарю. Ария из «Страстей по Матфею» написана в том темпе, который мне еще подвластен, несмотря на преклонный возраст. «Дьявольская трель» — другое дело, начинающему паркинсонику вроде меня ее не сыграть. К счастью, у меня есть ученики, способные блестяще исполнить эту пьесу, в то время как я ограничиваюсь тем, что даю им отсюда кое-какие указания. А теперь сообщите мне хоть какие-нибудь благоприятные новости, чтобы я, придя домой, мог порадовать мать Ане.
— Расследование только началось, но мы уже сделали гигантский шаг вперед, — начал Пердомо.
Вильянуэва, как и советовал ему шеф при выходе из гостиницы, скромно оставался на втором плане.
— О надписи на арабском я знаю из газет. Меня передергивает от мысли, что этот негодяй, задушив мою дочь, выпустил ей кровь!
Инспектор подумал, что могло бы быть и наоборот, но решил оставить это соображение при себе.
— Сеньор Ларрасабаль, у нас есть одна гипотеза, которую мы еще не разрабатывали, но которую не следует отвергать. Я имею в виду следующее: возможно, убийца просто прикрывал свое преступление грабежом.
— Поясните вашу мысль.
— Человек, убивший вашу дочь, мог совершить преступление только для того, чтобы завладеть скрипкой, потому что это очень ценный инструмент. Но что, если этот злодей явился в концертный зал с единственной целью убить вашу дочь и сделал бы это, даже если никакой бы скрипки не было?
— Но это смешно, кому могло понадобиться убить мою девочку, которая только и делала, что несла музыку во все уголки земного шара?
— Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, мы и приехали сюда. Мне хотелось бы поговорить о самых близких Ане людях, начиная с ее жениха, сеньора Рескальо.
— Красивый парень и прекрасный виолончелист. Он приезжает в Виторию сегодня днем. Когда он был здесь в последний раз с моей дочерью, он оставил кое-что из своих вещей, полагая, что скоро вернется.
— Кое-что из вещей? А что именно?
— Ноты, книги. Иногда они с Ане привозили с собой инструменты и импровизировали дуэтом дома.
Пердомо припомнились вчерашние слова Гальдона, настаивавшего на версии преступления, вызванного страстью, и он начал вести подкоп под итальянца.
— Сеньор Ларрасабаль, вы уверены, что в отношениях вашей дочери и сеньора Рескальо не было никаких проблем, никаких скрытых конфликтов?
— Иногда они ссорились, но так делают все влюбленные. После более чем сорока лет брака я тоже ссорюсь со своей женой, потому что нет женщины, которая время от времени не выводила бы мужчину из себя.
— Вы не заметили, что эти ссоры в последнее время стали более частыми?
— Честно говоря, нет, скорее наоборот. Я говорил жене, что никогда не видел Андреа таким предупредительным, таким внимательным к моей дочери, как в последнее время.
— Это интересно. И чем, по-вашему, это можно объяснить?
— Возможно, тем, что они наконец-то назначили день свадьбы. Они собирались пожениться в конце сентября.
Вильянуэва жестом показал Пердомо, что хотел бы выйти на минуту, чтобы сделать телефонный звонок. Он собирался немедленно сообщить Гальдону, что Рескальо собирается приехать в Виторию. Инспектор еле заметно кивнул, давая разрешение, и продолжил разговор:
— При каких обстоятельствах ваша дочь познакомилась с Рескальо и когда они решили пожениться?
— Гм… По-моему, они вместе с четырнадцати лет. Моя жена может посчитать точнее, но по-моему, они познакомились на приеме у врача, здесь в Витории, потому что оба болели мононуклеозом. Это очень неприятная болезнь, и они стали обмениваться информацией о том, как с ней лучше бороться.
Пердомо вынул блокнот, в который обычно записывал свои наблюдения с такой скоростью, что потом сам не мог ничего разобрать. Но каракули, которые он время от времени выводил, помогали ему сосредоточиться на разговоре.
— Сеньор Рескальо долгое время жил в Японии, это правда?
Отец Ане утвердительно кивнул.
— Это было до или после того, как он познакомился с вашей дочерью?
— До. Андреа приехал в Японию в три года, потому что его отца, работавшего в руководстве «Алиталии», направили в Осаку. Там Андреа поступил в музыкальное училище и через несколько лет добился невероятных успехов в игре на виолончели. Вам известно, почему ему пришлось вернуться в Европу? Это грустная история. Среди ребят, игравших в камерном оркестре вместе с Андреа, был некий Китаджима Масахару, сын уполномоченного советника знаменитого предприятия по выпуску внедорожников, носящих то же имя. Этот мальчик играл на скрипке и был близким другом Рескальо в Японии. Однажды, когда будущий жених моей дочери остался ночевать в доме Китаджимы, мальчики услышали на рассвете шум на нижнем этаже и испугались. Они разбудили мать Китаджимы, спустились посмотреть, что случилось, и, отодвинув тонкую перегородку шоджи, отделявшую гостиную от прихожей, нашли обезглавленное тело сеньора Масахару, совершившего сеппуку.
— Что такое сеппуку?
— То, что мы называем харакири, но для многих японцев это слово звучит грубо, и они предпочитают использовать другое слово, сеппуку.
— Я что-то не понимаю, — возразил Пердомо. — Если сеньор Масахару сделал себе сеппуку, то почему он был обезглавлен? Разве японское самоубийство не состоит в том, чтобы…
Пердомо закончил фразу жестом, показывая, как воображаемый нож вонзается в живот.
— Сеппуку очень сложный ритуал, инспектор. Чтобы избежать невыносимых мук, человек, собирающийся умереть, обращается за помощью к доверенному лицу, которое должно помочь ему, отрубив ему голову катаной. В случае с Масахару полиция Осаки так и не смогла установить личность этого помощника, хотя, вероятно, это был кто-то из близких друзей семьи. После этого ужасного происшествия отец Андреа совершенно справедливо решил как можно скорее покинуть Японию. Вот так Андреа в конце концов оказался в Испании.
Пердомо занес имена и события в блокнот, а затем спросил:
— Ваша супруга такого же хорошего мнения о Рескальо, как и вы?
Дон Иньиго, сидевший со склоненной головой, пытаясь подтянуть спустившийся носок, открывший молочно-белую, почти безволосую, как у женщины, ногу, казалось, испугался этого вопроса и недоверчиво посмотрел на инспектора:
— Что вы конкретно об этом знаете?
— Уверяю вас, абсолютно ничего.
— Дело в том, что поначалу моя жена испытывала сильную неприязнь к Андреа. Она делала все возможное, чтобы разрушить их отношения с дочерью, делала вещи, которые мне никогда бы в голову не пришли: стирала сообщения с автоответчика, прятала письма. Это могло бы плохо кончиться для обоих и, конечно, для меня, потому что я видел, что враждебное отношение моей жены к Андреа все больше отдаляет от нас нашу дочь.
— А в чем причины такой ненависти, которую ваша жена испытывала к жениху своей дочери?
— У моей жены, прежде чем я стал за ней ухаживать, был жених-итальянец. Фашист в буквальном смысле слова. После падения режима Муссолини он перебрался в Испанию. И мгновенно вскружил голову моей Эстер, вы знаете все эти штучки, к которым прибегают итальянцы. Они не жалеют денег на модную одежду и дорогую обувь, а это почти безотказно действует на женщин. Моцарт тоже их терпеть не мог, вы знаете? Говорил, что все они шарлатаны. Через три месяца после помолвки Эстер забеременела. Как только
