миром предлагает уладить! Базар такой: «Вы без Руслана, как песня без баяна! Вливайтесь в мою бригаду, и все путем будет! Заживете лучше прежнего!»
Я отвернулся к окну. Гроза миновала, и наперсточник, вернувшись на прежние позиции, уже обрабатывал следующего пентюха.
– Не заживете. – Я вытряхнул из пачки сигарету. – У Шивы бойцов выше собственной крыши. Ему территория нужна.
– Ты так думаешь?! – покосился на меня Хаза. – Я тоже так думаю!
– Так и думай, – поддержал я его, закуривая.
– Про командира, поди, лучше и не спрашивать? – осторожно коснулся Хаза больной темы. – Раз Чума с ребятами не вернулись, значит, совсем табак?
– Поехали. – Я выкинул в окно сигарету.
– Куда?! – насторожился гангстер.
– В прокуратуру.
Хаза подскочил чуть не до обитого сафьяном потолка:
– Ты что, Александр Иванович?! Явку с повинной решил оформить?!
– Давай, давай, – поторопил я его. – Меня следователь ждет.
Его жест можно было расценить как сочувствующий. Указывая дорогу, параллельно я размышлял о предстоящей встрече с Заклунным. Сколько он знает, я не знал. И стоило прикинуть, как мы в подобных обстоятельствах разойдемся.
– Ну а мне что делать? – спросил Хаза, обращаясь в пространство.
– Семья большая? – проявил я участие.
– Тетка в Нижнем. – Пошел снег, и Хаза включил дворники. – Своей не обзавелся. Недосуг все как-то было.
– Это ты молодец, – одобрил я его. – Это ты, Хаза, толково придумал. Тогда бери общак и дуй куда подальше. Денег-то много?
Его жест можно было расценить как утвердительный.
– Ну вот и действуй. А то, когда Шива до тебя доберется, мало останется. Говорят, в Бильбао климат хороший. Пуэрто-Рико хуже, но безопаснее.
Мой совет его не столько вдохновил, сколько укрепил. Хаза и сам неплохо в пространстве ориентировался. У меня он лишь хотел узнать о судьбе Руслана. Будем считать, что он узнал о ней.
У ворот прокуратуры мы с Хазой простились, как свои, и расстались, как чужие. «Дан приказ ему – на запад, ей – в другую сторону», – пело радио в моем детстве.
А в знакомом очно кабинете меня уже поджидало заочно знакомое лицо: следователь Заклунный. И при этом он не делал вид, что страшно занят. Он не шуршал бумажками, не листал папки, не двигал ящиками стола и не кричал: «Следующий!» Он вообще ничего не делал. Употребление чая и чтение детективного романа причислить к делам я не возьмусь даже с большой натяжкой. Из всего увиденного я пришел к выводу, что следователь он востребованный, бывалый и по горло завален работой над чужими ошибками. Словом, из тех, что называются «зубры».
– Павел!– представился он, загибая уголок «бульварного» издания там, где я оторвал его от сюжета.
– Александр Иванович. – Я ничуть не сомневался, что моя физиономия отлично ему знакома.
Вместо предложения устраиваться поудобнее, Заклунный сразу направился к сейфу, извлек из него обещанный валиум, отдал мне и вернулся к чтению детектива. А я остался стоять дурак дураком, тупо рассматривая на пузырьке латинские буквы.
– Что-нибудь еще?! – спросил он, переворачивая очередную страницу.
Его метод ведения следствия пришелся мне по душе. А утверждают, будто профессионалов настоящих совсем не осталось. Под корень будто их вывели. Да вот же они: сидят напротив, прихлебывают остывший чай и забавляются.
– Ну, хорошо. – Оседлав стул, я сдался на милость победителю. – Спрашивайте. Или вам лучше все в письменной форме изложить?
– Спрашиваю. – Заклунный отложил книгу и включил диктофон. – Вы знакомы с гражданином Караваевым?
– Да!
– При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство?
– При попытке к бегству. Караваев пытался меня убить, а я от него пытался бегать. То и другое нам почти удалось.
– Вам известны мотивы его противоправных действий, совершенных в отношении вас и ряда сотрудников вашего учреждения?
– Да!
– Расскажите следствию все, что вы знаете об этом.
– Начальник отдела кадров финансово-промышленной группы «Третий полюс» действовал по прямому и посредственному указанию своего хозяина Аркадия Петровича Маевского.
– Откуда вы это знаете?
– Об этом мне сообщил в приватной беседе руководитель частного охранного заведения «Близнецы» господин Галемба, осуществлявший слежку за мной по распоряжению упомянутого Маевского.
– Каковы причины, побудившие Галембу к такому признанию?
– Не смог удержаться. Очевидно страдая жестокими угрызениями совести, он хотел снять с себя тяжкое бремя и частично переложить его на мои хрупкие….
– Александр Иванович, – выключив диктофон, перебил меня Заклунный. – Пленка у нас казенная. И она кончается.
– Понял, – сказал я.
Диктофон заработал снова.
– Вопрос. – Заклунный уперся локтем в стол, а щекой – в ладонь. – Имеете ли вы прямое либо косвенное отношение к событиям, произошедшим двадцать восьмого ноября сего года на авиационной выставке «Ходынское поле»? Принимали или нет вы в них участие и, если нет, желаете ли сообщить что- либо следствию о данном происшествии?
– Ответ, – постарался я, как мог, сэкономить пленку. – Не имею, не принимал, не желаю.
– Я предупредил вас об ответственности за дачу ложных показаний?! – спохватился вдруг Заклунный.
– Еще вчера.
– Тогда последнее. – Здесь следователь посмотрел мне прямо в глаза. – Подумайте как следует, прежде чем дадите ответ. Вам известны причины, побудившие Маевского к организации ряда тяжких преступлений, совершенных в отношении вас и ваших коллег?
Это был основной вопрос нашей встречи. Вопрос в чем-то даже философский. Типа «о первичности материи и сознания». Обдумывать ответ мне долю не пришлось. Я обдумывал его все утро и весь день. К тому же пленка заканчивалась.
– Нет, – признался я.
Следователь вынул из диктофона кассету и приобщил ее к делу, зашвырнув в большую картонную коробку с уликами. Его баскетбольный бросок лишь подтвердил мои собственные догадки: так обращаются с делами, приготовленными к сдаче в архив.
– Финита ля трагедия! – поморщился Заклунный. – А что вы от меня еще хотите?! Исполнитель от правосудия скрылся! Интерпол – с деньгами и комитетским опытом Караваева – будет его, как Бормана, лет сто искать! Организатор преступления – в психушке!
– Уже?! – подивился я.
– А вы как думали?! – Заклунный налил из чайника воду в стакан, опустил туда же кипятильник и воткнул штепсель в розетку. – У нас, между прочим, оперативники трудятся! Они, кстати, даже карету «скорой помощи» опередили! И это – заметьте! – не первый в моей практике случай!
– Карету мне! Карету! – вырвалось у меня совершенно спонтанно.
– Э нет, батенька! – возразил Заклунный. – Чацкого по недоразумению в сумасшедшие записали. А
