— В чем дело? — сурово спросил маршал.
— Строжайший приказ никого отсюда не выпускать, — ответил один из стражников, кивком указав на апартаменты Жанны Д'Альбре.
— Чей приказ?
— Не могу знать.
— Все приказы во дворце отдаются королем, это тебе известно, болван?
— Так точно, ваша светлость.
— Так вот, король отменяет свое прежнее распоряжение и приказывает вам пропустить нас.
Неожиданно из-за спины маршала вышел Карл, бледный, с горящими от возбуждения глазами, и набросился на стражников:
— Прочь с дороги, болваны! Или вы не узнаете короля Франции?
Стражники в страхе прижали к себе алебарды, залепетав:
— Святая Мария… Его Величество король!..
— Соскучились по виселице? — Карл заглянул в лицо одному, другому и гневно топнул ногой.
Стражники упали на колени, побросав свое оружие.
— Простите нас, Ваше Величество… здесь так темно… мы не узнали вас.
— Встаньте! — приказал он им.
Они поднялись с пола, дрожа, как в лихорадке.
— Возьмите свое оружие!
Они подняли алебарды.
— А теперь следуйте впереди нас и всех, кто вздумает оказать нам сопротивление, берите под стражу именем короля! Здесь нам больше делать нечего.
— Слушаемся, Ваше Величество.
— Идемте.
Они спустились по лестнице и на площадке вновь встретили охрану уже из четырех человек. Но эти, сразу узнав короля, немедленно отсалютовали ему алебардами и беспрекословно пропустили всю группу.
— Оставьте свой пост и присоединяйтесь к своим товарищам, — голосом, не терпящим возражений, приказал Карл. — И знайте, что отныне вам поручено охранять священную особу короля.
Стражники, молча, склонили головы. Теперь их стало шестеро.
— Уроки Гонди не прошли даром, — шепнул маршал на ухо Лесдигьеру.
Вся группа вышла из Лувра и направилась к потайной калитке, выходящей на улицу дю Шантре, как вдруг дорогу им преградил патруль, состоящий из двух солдат и офицера.
— Что это значит? — спросил Монморанси.
— Нам приказано не пропускать королеву Наваррскую, — сказал офицер.
— Сударь, перед вами маршал Франции!
— Сожалею, монсеньор, но приказ касается любого, кто сопровождает королеву Жанну.
— Даже самого короля? — шагнул вперед Карл. — Возьмите факел и поднесите его ближе. Еще ближе! Король Франции Карл IX самолично приказывает вам пропустить его и людей, идущих с ним!
Офицер поднял факел над головой, осветил им всю группу и склонился в поклоне:
— Его Величество король!
— Ну, сударь, — спросил Карл, — теперь, надеюсь, вы пропустите нас?
Офицер был в явном затруднении, это читалось на его лице. Наконец он принял решение:
— Сожалею, государь, но я получил приказ из уст королевы-регентши…
— Вы посмеете не подчиниться своему королю? — гневно прервал Карл. Он обернулся к своим стражникам: — Взять его! И не отпускать ни его, ни его людей до тех пор, пока я не вернусь обратно. Маршал, после выполнения нашей миссии я предоставляю вам право сделать с этими тремя все, что вам заблагорассудится; пусть знают отныне, как перечить своему королю.
Они отправились дальше, и Карл, воодушевленный своими победами, в упоении воскликнул:
— Я им покажу, кто настоящий король Франции! Они еще узнают короля Карла IX!
Наконец они вышли через калитку, миновали перекресток с улицей Бовуар и очутились на улице дю Шантре. Здесь, у самого первого дома, их поджидала карета королевы Наваррской, с которой благоразумно были сняты гербы дома Бурбонов. По обеим сторонам ее выстроились гугеноты верхом на лошадях, остальные составили эскорт королевы.
Жанна подошла к карете.
Ла Торше распахнул дверцу.
Жанна обернулась:
— Сир, как мне благодарить вас за все, что вы для меня сделали?
— Пустяки, мадам, — скромно ответил король и слегка улыбнулся. — Это всего лишь мой первый выход, и окончился он, надо сказать, весьма удачно. И потом, разве не святая обязанность монарха — сохранять мир в королевстве?
— До свидания, сир, — улыбнулась Жанна, — и да будет счастлива Франция при вашем правлении.
— Доброго вам пути, мадам, и верьте: когда страсти немного поутихнут, вы всегда будете самой желанной гостьей в моем доме.
— Прощайте, маршал, и вы, господин Лесдигьер. Я никогда не забуду той услуги, что вы мне оказали. Простите мне, если я усомнилась поначалу в вашей преданности, но теперь, когда я убедилась в этом, запомните, что королева Наваррская не забывает своих друзей и умеет ценить их заслуги.
— В добрый час, Ваше Величество, и да хранит вас Бог в пути, — и маршал склонил голову.
— Лесдигьер молча, приложив руку к груди, поклонился королеве. Когда выпрямился, увидел протянутую к нему руку. Он благоговейно поцеловал ее и в этот миг почувствовал, как в его ладонь что-то упало. Он разжал ее — на ней лежал перстень. Их глаза встретились.
— До скорой встречи, мой славный гугенот, — с печальной улыбкой сказала королева.
— Если бы только могла она тогда знать, что принесет ей их следующая встреча, которая произойдет только через семь лет!..
— Жанна поцеловала сына, сына нежно обняв его, потом быстро села в карету. Один из дворян дал знак, и отряд тронулся с места. Шагов через пятьдесят гугеноты свернули налево и помчались по улице Сент-Оноре в сторону Булонского леса.
— После резни в Васси католики подняли головы и, уповая на безнаказанность, учинили массовые истребления протестантов в Санси, Осерре, Кагоре, Каркассоне и Авиньоне. Принц Конде, отныне признанный главным предводителем реформаторов, начал собирать войско, готовясь к неизбежной войне.
— Жанна Д'Альбре, которая, повинуясь приказу мужа, должна была удалиться в Вандом, остановилась в Мо, где ее появление придало решимости вождям протестантской партии и вселило веру в победу в самих протестантах. После этого она отбыла в Вандом, убедив адмирала и Теодора де Беза в том, что отныне надлежит действовать не разговорами, а оружием.
— Собрав армию, Конде отправился в поход и взял Орлеан. Вместе с ним был и кардинал де Без.
— Так началась война.
— Узнав об этом, а также о том, что Колиньи в Мо просит денег в Женеве для набора рекрутов, Екатерина поняла, что теперь ей надлежит уничтожить мятежников, представляющих с этого момента прямую угрозу трону ее сыновей, и стала собирать армию католиков, разослав по всей стране отряды вербовщиков во главе с капитанами и написав письма в Рим и Мадрид.
— Католики тем временем вовсю начали бесчинствовать. В Туре они вырезали и расстреляли из аркебуз несколько сот гугенотов; трупы их сбросили в Луару. В Анжере они захватили одним махом около двухсот человек в плен и принялись издеваться над ними: детей вешали на глазах отцов и матерей, последним рубили головы на глазах детей. Остальных колесовали или топили живьем в бочках с нечистотами. Командовал здесь герцог де Монпансье[47], сын принца
