Вивьен отправилась вслед за мной.
— Вижу, вы отыскали каминную решетку. А я-то гадала, куда ее подевала Минерва. Она из нержавейки, но сверху латунная. Очень красивая — когда чистая, конечно.
— У меня еще руки до нее не дошли. — «Купить специальную пасту», — подумала я про себя.
— А куда вы подевали тот вонючий обогреватель?
— Сунула в кладовку под лестницей.
— Ну и правильно сделали. Надеюсь, туда заберутся мыши и сгрызут его.
Мысленно я согласилась с ней. Однако ничего не сказала, а, присев на корточки, поднесла зажженную спичку к сложенным в камине дровам. Язычки пламени, жадно сожрав скомканную бумагу, весело побежали по поленьям, дрова затрещали, а я, выпрямившись, бросила взгляд на украшавшие камин поддельные часы и гипсовые фигурки пуделей. Видимо, Вивьен наблюдала за мной, потому что шагнула к камину и одним махом сгребла в охапку весь этот хлам.
— И это туда же! — бросила она. Распахнув маленькую дверцу, таившуюся под подоконником, она зашвырнула их туда. — Ну, а теперь что бы такое нам… хм… Ага, вот она!
За камином в нише была еще одна дверца. Открыв ее, Вивьен извлекла на свет божий пузатую сине- белую бутылку.
Мы провели приятнейшие четверть часа, выбирая и оценивая различные комбинации ваз, подносов, подсвечников и кувшинов, пока не решили, что добились желаемого эффекта и что все выбранное нами прекрасно гармонирует с комнатой. К этому времени огонь в камине разгорелся и по комнате разливалось нежное тепло. Я даже размечталась, представив себе, как замечательно тут будет пить кофе после обеда. Неугомонная Вивьен окинула критическим взглядом комнату:
— Ну, раз уж вы такая прекрасная хозяйка, давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы как-то исправить остальное. Так… этот ужасный столик выбрасываем… раньше тут всегда стояли козетка и высокий табурет. Надо поискать на чердаке.
Полчаса спустя мы спустились вниз, таща очаровательную козетку орехового дерева. Ее место на чердаке занял уродливый кофейный столик со столешницей из черного винила и рахитично изогнутыми хилыми ножками. Потом, с трудом отдуваясь, мы сволокли вниз оттоманку, — тяжелую, словно банковский сейф.
Покончив с оттоманкой, мы вернулись на чердак, и Вивьен принялась увлеченно рыться среди бесчисленных чайных подносов. Наконец, восторженно ахнув, она вытащила ворох какой-то материи. Я подскочила, чтобы помочь. Оказалось, это чехлы для мебели.
— Я знала, что они тут! — ликовала она. — Сколько лет я ломала себе голову, куда их засунули! Нет, вы только взгляните, какой рисунок… прелесть, правда?
Я восхищенно присвистнула — плотный холст, затканный по нежно-голубому фону попугаями, пионами и бабочками, сверкал и переливался всеми оттенками кораллового, винно-красного и ярко- лимонного цветов. Вивьен была права — это было действительно восхитительное зрелище.
Заразившись ее энтузиазмом, я принялась ей помогать. Битых полчаса мы, пыхтя и отдуваясь, натягивали чехлы на козетки, оттоманки и кресла. Наконец Вивьен остановилась обозреть плоды наших трудов. Глаза ее радостно сияли. Комната совершенно преобразилась. Я бросила взгляд на часы.
— Боже мой! Как поздно! Нужно бежать приготовить чай! Дети вот-вот вернутся.
В студии было еще холодновато, чтобы пить там чай, поэтому я постелила чистую скатерть на кухонный стол. Вивьен придвинула стул поближе к плите, сбросила туфли и прижала ступни к ее теплому боку.
— Чего тут не хватает, так это кресла. Или, еще лучше, дивана.
Как ни странно, она опять была права. Кухня была достаточно велика, чтобы там поместился и диван и кресло. А как здорово было бы болтать тут, в тепле, в перерывах между делами! Именно об этом мечтали мы с Мин.
— Ах, Элинор, дорогая, вот и ты! Поцелуй бабушку. Боже правый, какой холодный нос! Дорогая, если ты еще поправишься, кому-нибудь придет в голову продеть в него кольцо и отвести тебя на рынок. Вильям, иди сюда. Какой от тебя запах! Чувствуешь себя, словно на восточном базаре.
Я предусмотрительно выложила на блюдо только половину булочек. И оказалась права, потому что Вивьен в мгновение ока уничтожила сразу три штуки. В глазах ее появился жадный огонек, и она вся подобралась, явно ожидая добавки. Но я сделала вид, что не понимаю намека. Тогда она со вздохом натянула на себя пальто, влезла в туфли и объявила, что ей пора, не то скоро совсем стемнеет.
— О, вы уже уходите? — спросила вошедшая Мин. На переносице у нее красовалось чернильное пятно, а волосы стояли дыбом — видимо, в поисках наиболее удачной фразы она то и дело запускала в них руки. — Может, подождете? Роберт вернется и отвезет вас домой.
— Нет, спасибо, Минерва. Я с удовольствием напилась чаю. Вот увидишь, что мы с Дианой сделали со студией. Ну, а теперь, если хочешь послушаться доброго совета, ступай наверх и причешись. А заодно и умойся. Не стоит давать мужу предлог сравнивать себя с другой женщиной. Ты же не собираешься проигрывать каждое сражение. Верно?
— Ей-богу, иной раз я просто не понимаю, что у нее на уме, — пожаловалась Мин, как только за Вивьен захлопнулась дверь. — О проклятие! Булочек уже не осталось! Поделом мне — так и знала, что Вивьен слопает все без остатка.
Не говоря ни слова, я вынула из духовки оставшуюся часть булочек и подложила варенья в вазочку. Потом спустилась под лестницу достать кувшинчик, который приметила еще накануне — с ручкой в виде сплетенных ветвей ивы. Он был очень миленький. Увы, кувшинчика там не было. Я решила, что это на редкость странно. Насколько мне было известно, со вчерашнего дня никто, кроме меня, не лазил в кладовку.
— Через две недели мой день рождения, — объявила Элинор. Подняв тарелку, она высыпала в рот крошки от булочек.
— Боже, дорогая! — возмутилась Мин. — Никогда так не делай! Что бы ты хотела получить в подарок? Как насчет новой куклы?
— Может, попросить Джорджа Прайка выстроить для тебя маленькую хижину в лесу? — предложила я.
Элинор, только что отправившая в рот новую порцию крошек, вспыхнула, поперхнулась и принялась кашлять. — Великолепная идея! — буркнул Вильям. По-моему, это были первые его слова за весь вечер. — А я буду использовать ее как свою штаб-квартиру.
— Нет, ни за что! Она будет только моя, слышишь?! Ну… когда-нибудь, конечно, я тебя пущу… может быть. И почему тебе всегда нужно всюду влезть? Просто не можешь удержаться. А булочек опять нет…
— Отличная мысль, — загорелась Мин. — Надеюсь, Джордж Прайк сможет сколотить гвоздями несколько досок.
— Да, и чтобы в ней было два маленьких окошечка! — мечтательно протянула Элинор. — А спереди — дверь с почтовым ящиком. Как вы думаете, можно будет сделать еще и почтовый ящик?
— Легче легкого, — успокоила ее я. — Завтра, когда поеду в Грейт-Своссер, спрошу мистера Рэнсома, может, у него есть. Хорошо бы маленький, латунный. По-моему, у него можно достать все, что только душа пожелает.
— Настоящий ящик для писем! Сначала я подумала, может, просто сделать щель для писем? Но настоящий почтовый ящик во сто раз лучше!
— Я сошью тебе шторы, — пообещала я, тоже загоревшись этой идеей.
— О-о, как здорово! Можно розовые, в цветочек?
В этот момент в кухню вошел Роберт.
— Ради всего святого, дорогая, помолчи хоть минутку, — взмолилась Мин. — Роберт, может, на следующей неделе пригласим Джеральда к ужину? Кстати, это идея Дэйзи. Она сказала, что один человек ничего не меняет. Очень мило с ее стороны, как ты считаешь?
Нахмуренный лоб Роберта разгладился. Лицо его тут же просветлело.
— Я спрошу его. Спасибо огромное, Диана. Очень вам благодарен. Бедный малый так переживает.
Мы решили пригласить Джеральда на среду. Элинор, перебравшись поближе ко мне, украдкой
