особых хлопот. От того, что я увидела внутри, меня слегка замутило — миссис Баттер, словно проглотив кочергу, сидела в кресле. Похоже, она ничего не видела и не слышала, только губы ее непрерывно шевелились, как будто она разговаривала сама с собой. Мин заметно обрадовалась, когда я приехала. Я предложила, чтобы она забрала Элли и ехала домой. Мин, конечно, принялась спорить, но я твердо стояла на своем. Я нисколько не сомневалась, что Элли ни за что не согласится остаться со мной. Она даже не взглянула в мою сторону. Лицо у нее было мрачное и обиженное.
— Ну, во всяком случае, долго тебе здесь сидеть не придется. — Мин наконец сдалась и согласилась оставить миссис Баттер на меня. — Скоро приедет медсестра. И потом, насколько я знаю, за Роли тоже послали, — добавила она, надевая пальто.
— Черта с два он приедет! — недоверчиво хмыкнула я.
Разговор шел шепотом, но миссис Баттер наверняка расслышала слово «Роли», потому что тут же навострила уши.
— Роли приедет, да? За ним послали? Нет, нет, он не рассердится… я знаю, что не рассердится…
Мин с Элли распрощались. Миссис Баттер, похоже, даже не заметила их ухода.
— А вы боитесь Роли, да, миссис Баттер? — осторожно спросила я, попытавшись вообразить себе этого самого Роли. В моем представлении он вышел не слишком привлекательным — задиристый малый, алчный и туповатый и при этом не особенно отягощенный моральными принципами. Такой и поколотить может, особенно под горячую руку, решила я про себя.
— Нет! Боже упаси! Но Роли рассердится… он ведь твердил, чтобы я не забывала пить свои таблетки, а я… Только они мне в горло не лезли. Знаете, сколько звонкой монеты мне за них отваливали?
— Звонкой монеты?! — Я решила, что ослышалась.
— Ну да, мой утеночек. Продавала я их — в школе. Старшеклассникам, приятелям вашего Вильяма. А они уже — другим мальчишкам. Только я ничего плохого не делала, верно? Ведь от таблеток-то мальчикам хуже не станет, правда ведь, мисс?
Я помотала головой, не веря собственным ушам.
— Подождите, подождите… значит, вы продавали свои таблетки мальчикам в той школе, где учился Вильям?! А сами их не принимали?
— Виновата. Да только цвет у них такой тошнотворный, сил нет! Правда, когда я раньше пила их, мне было много лучше, чем сейчас. А уж в последние три недели и вовсе стало невмоготу. Как-то на душе неспокойно, и все такое. Я бы ни в жисть не стала их продавать, да только мне деньги были нужны. Для моего Роли.
— Но вы вчера говорили, что ему почти тридцать шесть. Думаю, в таком возрасте мужчина уже вполне в состоянии сам позаботиться о себе.
— Только не мой Роли, — прошептала миссис Баттер мне на ухо. Он всегда был такой нежный, мой ягненочек. Это все из-за его груди, знаете ли, — добавила она, словно поверяя мне государственную тайну.
Образ Роли, созданный моим воображением, претерпел некоторые изменения: дюжий молодчик с пудовыми кулаками как-то усох и превратился в хилого и тощего заморыша.
— Миссис Баттер…
— Роза. Зовите меня Роза, мисс — сейчас-то ведь я не на работе.
— Роза, вы не должны больше этого делать, понимаете? Таблетки нужно пить, а не продавать. Вот увидите, и доктор, и ваш Роли скажут то же самое. И потом, вам без них нельзя, вы ведь сами это уже поняли. Кроме того, не такие уж они и безвредные, как вы считаете. Детям их давать нельзя. Представьте, что кому-нибудь станет плохо! Вы ведь этого не хотите, правда?
— Нет-нет, боже упаси! Конечно, не хочу. — Взгляд у нее опять стал мутным. Казалось, ей стоит немалого труда удерживать разбегающиеся мысли. — Ох, с детьми одно беспокойство, мисс! И когда таблетки я эти свои не выпью — тоже мне сразу так почему-то тревожно становится… мысли всякие в голову приходят… иной раз до такого додумаешься, что просто жуть берет. Не нужно мне было замуж-то выходить — я хочу сказать, в самый первый-то раз. Но мне хотелось, чтобы все было прилично. Моя мамка вечно меня пилила — веди, говорит, себя прилично, доченька, и ничего дурного тогда с тобой не случится. Хорошая она была, моя мамка… я ее любила. У нее нас было шестеро — поди подними такую ораву, верно?
Миссис Баттер все говорила и говорила, то и дело сбиваясь в сторону, но я старалась вовремя задавать ей наводящие вопросы, чтобы она не уклонялась от темы. Ее непрерывная болтовня отвлекала меня от собственных невеселых мыслей. Вскоре, однако, приехала медсестра, захватив с собой все нужные лекарства, а вслед за ней явилась и соседка, чтобы сменить меня, и мне пришлось уехать. Медсестра была так добра, что подбросила меня до Вестон-холла.
— Начнет пить лекарства, и очень скоро все будет в порядке. Я буду звонить каждый день — напоминать, чтобы она не забывала их принимать. А наш доктор устроит ей выволочку. Представляете, бабулька призналась, что она их продает! Но зачем? Не похоже, чтобы она так уж нуждалась.
— Нет, сама она не нуждается. Но она посылает деньги сыну, который, похоже, вечно сидит без работы.
Сестра неодобрительно прищелкнула языком, но ничего не сказала. Как обычно, ворота оказались заперты, поэтому дальше мне пришлось идти пешком. Мне вдруг вспомнилось, как мы шли по дорожке с Робертом. Навстречу мне выбежала Хэм. Бешено виляя хвостом, она принялась скакать вокруг меня, словно мы не виделись целую вечность. Я вдруг почувствовала себя смертельно усталой. Оставалось только надеяться, что Элли не пришло в голову на обратном пути выложить матери все о нас с Робертом. Честно говоря, у меня сейчас не было ни сил, ни желания встретиться с Мин лицом к лицу.
Вошла я через заднюю дверь. Мин, свернувшись калачиком, спала на диванчике Вильяма. Детей нигде не было видно. Я долго не могла отвести взгляда от спокойного лица Мин. Оно было знакомо мне до мельчайшей черточки, но сейчас, влюбившись в Роберта, я словно забыла о ее существовании. Вздохнув, я натянула ей на плечи одеяло. И тут она открыла глаза.
— Дэйзи, — наши взгляды встретились. — Я ждала тебя, — каким-то блеклым голосом пробормотала она. — Нам нужно поговорить. — Сердце мое гулко заколотилось, в животе противно заурчало. Итак, вот оно, то, чего я так боялась… боялась с той минуты, как поняла, что влюбилась в Роберта. Мин сползла с диванчика и с наслаждением потянулась. — Умираю, спать хочу — глаза просто слипаются. Да, вышла я уже из того возраста, когда можно пить до утра и чувствовать себя как огурчик. А я потом от усталости просто с ног валюсь — словно старая, заезженная кляча!
— Я приготовлю чай, — немного приободрившись, предложила я.
Мы уселись за стол. Мин отчаянно зевнула, снова с хрустом потянулась и пригладила рукой взъерошенные волосы.
— Мне вчера позвонила моя редакторша. Она получила мою книгу о мадам де Сталь и пришла в дикий восторг. Теперь они хотят, чтобы я сделала для них всю серию.
— Мин, так это же просто здорово! Я так за тебя рада, правда! И ты заслуживаешь этого, как никто другой! Вспомни, сколько ты работала! Надеюсь только, что это принесет тебе хоть какие-никакие деньги. Почему же ты раньше мне не сказала?
— Я еще даже Роберту ничего не говорила. Хотела сначала сама подумать об этом. Да, кстати, раз уж ты заговорила об этом, платят они очень даже прилично. Джессами Фостер, мой издатель, посоветовал мне съездить на континент, покопаться в тамошних библиотеках. Лучше всего во Францию, в Париж. Или в Женеву. Естественно, я сказала, что не смогу оставить семью больше чем на неделю. Сдается мне, они считают, что мы тут погрязли в дремучем Средневековье, в то время как у них там женщины могут жить, как им вздумается. И поступать, как бог на душу положит. Конечно, если бы ты смогла пожить тут, я бы поехала. И не на неделю, а на пару месяцев.
Она смотрела на меня через стол. Голубые глаза ее потемнели и стали похожи на грозовую тучу. Я бы многое дала, чтобы понять, что за мысли клубятся у нее в голове. Мысленно содрогнувшись, я попыталась представить себе, как мы будем жить в Вестон-холле без Мин, только вдвоем, я и Роберт. Сколько пройдет времени, прежде чем мы станем любовниками? Трудно представить себе, что мы найдем в себе силы противостоять искушению. Я позволила себе на секунду представить, как буду спать в его объятиях… очень скоро Вильям и Элли привыкнут видеть нас вдвоем. И когда Мин вернется, ситуация разрешится, так
