– Нет, дорогая, мы едем. – Леон взял свертки и понес их к машине. – Ты купила все, что хотела?
– Да. А еще я купила детям купальные костюмы. Мы ведь будем на море?
– Конечно. К западу от Пафоса есть великолепный пляж. Мы непременно побываем там.
Узнав о предстоящей поездке, дети запрыгали от восторга, и Элен тоже передалось их настроение. Ни одного события в своей жизни она не ждала еще с таким волнением, и хотя приготовления к отъезду прибавили Элен работы, ей это не было в тягость.
– Когда мы едем? – Фиона не могла скрыть своего нетерпения. – Скорее бы наступила пятница. Я не могу дождаться.
– А подождать тебе все же придется, – спокойно сказал Леон. – У вас еще не кончились занятия в школе.
– А на сколько дней мы поедем?
– На неделю.
– На целую неделю?
– Если будете хорошо себя вести.
– Мы будем хорошо себя вести, верно, Фиона?
– Я и так веду себя всегда хорошо, – ответила девочка брату. – Это ты не слушаешься.
Элен улыбнулась, ласково глядя на детей. Позднее Леон сказал ей:
– Ты очень привязалась к ним, Элен.
– Я их люблю, как своих, – ответила она. – Я рада, что осталась, Леон.
– Причина только в детях? – Леон напряженно ждал ее ответа. Она улыбнулась мужу и мягко произнесла:
– Нет, Леон, есть и другая причина.
В четверг Элен отправилась в поселок в местную парикмахерскую.
– Вымыть и уложить? – спросила ее Эфлани. – Или вы хотите немного подстричь волосы?
– Нет, Эфлани, подстригать не надо; просто вымой их и уложи.
– Вы, кажется, занимаетесь живописью? – начала разговор парикмахерша, расчесывая волосы Элен.
– Немного. – Элен смотрела на свое отражение в зеркале и думала, не изменить ли ей прическу. Но вдруг Леон это не одобрит. Ему нравятся ее волосы такие как есть.
– Я слышала, у вас очень хорошо получается. – Элен промолчала, а Эфлани добавила: – У приятельницы моей тетушки есть одна ваша работа… вы ведь, конечно, знаете об этом. Так вот, моя тетя с таким восторгом говорила о вашей картине.
– Одна из моих работ? – Элен удивленно посмотрела на девушку. – Но это невозможно. – Она написала всего одну картину с тех пор, как приехала на Кипр, и это картина была у Леона. – Здесь какая-то ошибка.
– Да нет же, – возразила Эфлани. – Там изображена старая мельница… та, что находится здесь, в Лапифосе. Так, по крайней мере, сказала моя тетя.
– Но… – Элен побледнела. Не может быть! Леону так нравилась ее работа, он дорожил ей и даже не соглашался оставить картину в сарае! Нет, здесь все-таки какая-то ошибка. Леон никогда не расстался бы с картиной. – А кто эта женщина, что утверждает, будто у нее есть моя работа?
– Она живет в Никосии… Паула Максвелл. Она училась вместе с моей тетей… – Внезапно Эфлани замолчала и чуть не выронила расческу. – Вам нехорошо, миссис Петру? Принести вам воды?
Элен молча покачала головой. Она была бледна; даже казалось, что у нее остановилось сердце. Леон отдал ее картину… этой женщине. Значит, он по-прежнему встречается с ней. Но когда? Он уже давно никуда не отлучается по вечерам, и все свободное время проводит дома. Элен сделала вывод, что его отношения с Паулой прекратились. Боже, как она могла поверить, что для Леона жена стала дороже всех его знакомых! Зачем она позволила себе полюбить его?
– Пожалуйста, Эфлани, продолжай. Я в полном порядке.
– Вы уверены, миссис Петру? У вас очень бледный вид. Может быть, мне позвонить вашему мужу, чтобы он заехал за вами?
– Со мной все в порядке, продолжай, пожалуйста, – повторила Элен.
Как она выдержала все до конца, Элен не могла себе объяснить. Несколько раз она порывалась встать и уйти, но усилием воли заставляла себя оставаться на месте. Наконец, она вышла из парикмахерской, но идти домой не хотелось и встречаться с мужем тем более.
Я сама во всем виновата, повторяла она себе, с трудом сдерживая слезы. Забыв о своих благих намерениях никогда вновь не влюбляться, она позволила себе поддаться обаянию Леона, поверить, что стала ему небезразличной, что он действительно искренне полюбил ее. Но сейчас Элен увидела, как глубоко заблуждалась. В отношении к ней Леона не было любви; ему нужна была лишь женщина, которая охотно делила бы с ним ложе. Холодность жены задевала его гордость, и он решил любыми способами добиться своего. При этом он совершенно не беспокоился о том, что может причинить ей боль… Сейчас Элен ненавидела его, но еще больше винила себя за свою слабость. Она вспомнила, как он почти молил ее о ласке, заставляя ее испытывать чувство вины. Он вызвал в ней сострадание, из которого родилась любовь.
Но теперь она больше не любит его, с ожесточением подумала Элен. Она ненавидит Леона и будет ненавидеть его до конца своих дней.
