правда. Вернее, совсем неправда. Все свободные деньги, которые у меня были, я отдал Трупину. Он обещал, что всего за два месяца я получу втрое больше.
— Ну и как? — хмыкнул Дима. — Ты скоро станешь «миллионщиком»?
— Понимаешь, это все, все что у меня было! — Семен сцепил пальцы. — Все, что мне, нет, нам, всей семье удалось заработать. А ведь нужно ремонт в ресторане сделать, новое оборудование закупать, нужно… ну и другие расходы. Мне Трупина порекомендовал хороший знакомый. Он, кстати, и этого знакомого кинул. А ведь я… Я своими глазами видел, как Трупин разговаривает с о-очень высокими чиновниками… И на машине он ездит с мигалкой…
— Я даже знаю, — Ренат поморщился, — сколько стоит аренда такой машины. Он, как правило, брал такую машину часа на два, чтобы «кинуть» очередного идиота.
— Перед отъездом, прежде чем придти к тебе, — Семен совсем сник, — я заглянул к Трупину. Надеялся, когда он узнает, что мы с тобой друзья, то не станет так подло поступать.
— Наивняк ты, Сема. Как бы я мог на него повлиять?
— Скажем, расскажешь в своем кругу, как он непорядочно ведет дела.
— Да в моем кругу и так знают, что он редкостная сволочь. Вернее, был… Так это ТЫ его убил? — до Рената наконец дошло, и он уставился на Семена.
— Нет, нет, нет! — Семен был близок к истерике. — Я его просил, умолял, чтобы он хотя бы вернул те деньги, которые у меня взял. Пусть только половину… Мне они очень срочно требуются. Не надо мне теперь никакого «навара». А он только улыбался сладенько и говорил что-то про дефолт и девальвацию.
Когда же я… Когда же я предупредил, что пойду в суд и все расскажу, он прямо-таки засмеялся мне в лицо и спросил: очень ли я люблю своих детей? Мол, времена тяжелые, преступность свирепствует, так что я, мол, могу совместить сразу два дела, если пойду в милицию. И на него пожаловаться, и заявить о происшествии с сыном или дочкой. «Сын, у тебя, кажется, ходит в школу на Петровке? — спросил он. — Крайне криминогенный район. А старшая дочка — в педагогическом? Тут в газете напечатано…» И принялся рассказывать, как какую-то студентку изнасиловали и убили из-за того, что ее отец бизнесмен… Он рассказывал и подло так ухмылялся. Если бы он одному мне угрожал, Хан, я стерпел. А тут представил… средний в школу ходит, старшая — студентка. Я же не смогу к ним охрану приставить? И жена с малышкой… Короче, я не выдержал — и ударил его. Он упал. Помнишь, Димка говорил, у трупа была ссадина на виске. В том смысле, что сначала оглушили, а потом уж выстрелили. Так вот, оглушил я. Но я не стрелял. Поверь, Ренатик, я в него не стрелял, это кто-то другой.
Этажом ниже к дежурившему там сержанту зашел старший по званию с погонами капитана милиции.
— Дядя Коля, — по-детски обратился к нему сержант, — тебя каким ветром занесло?
— С работы мимо ехал, дай, думаю… — он смущенно протянул небольшой сверток. — Вот тут у меня бутерброды…
— Товарищ капитан, зачем! — замахал рукой сержант. — Бери, бери. Я сегодня закрутился, сам съесть не успел. Не везти же обратно домой? Дома меня окрошка ждет.
— Товарищ капитан, подумают, вы меня как… как будто подкармливаете…
— Это я на службе «товарищ капитан», — строго поправил посетитель. — А сейчас — дядя Коля. Я тебя с малого возраста знаю, так что стесняться нечего. Понял?
— Понял, — вздохнул сержант.
— Кстати, про службу. Почему один. Где напарник?
— Здание обходит. Тут помещений полно. А, может, спит где-нибудь.
— Непорядок. Случись что, а ты один на входе.
— Сам справлюсь. Пусть поспит, товарищ капитан!
— Не нравится мне все это, — капитан задумчиво потер лоб.
— Насколько я в курсе, за теми, кого ты сейчас охраняешь, охотятся серьезные бандюки. Одна перестрелка у театра чего стоит — у нас в городе столько криминальных трупов с огнестрельными ранениями за год не бывает. Да, серьезные бандюки, — повторил он. — И оружие у них есть, и использовать его не боятся.
— У нас тоже кое-что найдется, — сержант гордо посмотрел на свой автомат.
— Здесь не двух желторотых на охрану ставить надо, а засаду организовывать по всем правилам. Что-то мудрит начальство. Как будто специально подставляют…
— Я не желторотый, — обиделся сержант. — Я, между прочим, воевал, товарищ капитан.
— Здесь другая война, и другие правила, — покачал он головой.
ПОДВОДНОЕ ТЕЧЕНИЕ Примерно в это же время в старом трехэтажном доме на окраине Нововладимира в комнате без обоев совещались несколько человек. В прошлом этот дом служил общежитием Электролампового завода и считался неприступным бастионом преступной империи Учкана. Одним из участников переговоров был Паша-мореход.
Люди Учкана оценили, что он договорился о встрече на их территории. Тем более, все в городе уже знали, какую бойню он устроил возле здания театра.
— Мы знаем, Паша, что ты был против войны, — говорил самый авторитетный после Учкана бандит по кличке Стриж. — Знаем также, что ты «вальнул» Михея, когда он попытался тебя втянуть на свою сторону. Слышали мы и о мясорубке, которую ты сегодня устроил в центре против пришлых. Потолкались и решили: наша тебе поддержка. Долю Старика можешь себе брать. Но за Учкана все же ответ держать придется — Баклана, и другую сявку, которая с ним была, ты нам отдай.
— С ними я еще час назад разобрался, — Паша кивнул. — Зачем вам дубари?
— И, Паша, надо решить, что с долей Адидаса делать будем. Раз он скурвился и в бега подался, нам теперь решать. Я так полагаю, бензоколонку и киоски мы себе возьмем. Нам это ближе. А ты контролируй всех его шлюх, они все равно в основном на набережной работают. Ну а что по мелочи, так тут, думаю, без базара разберемся.
— Я не спорю, — кивнул Паша.
Стриж удивился. Он был уверен, что автозаправочную станцию, самую соблазнительную жемчужину в короне Адидаса, Паша-мореход так просто не отдаст. Неужели его дела настолько плохи? Тогда…
— Но если девочки, которые тебе от Адидаса достанутся, будут работать на нашей территории, — сделал следующий шажок вперед Стриж, — то и платить они станут нам.
Поначалу Стриж с братвой решили — бензин наш, автосервис поделим, а блядей отдадим Мореходу, с ними хлопот больше. Но раз Паша-мореход так легко пошел на уступки…
— Я не спорю потому, — пояснил Паша-мореход, — что рано ты шкуру делить начал, — и он откровенно усмехнулся Стрижу в лицо.
— Рано? — побледнел от гнева тот. — После того, как Адидас ноги сделал, своих людей бросил, ему уже не подняться! — и он рубанул ладонью воздух.
— Дело не в Адидасе.
— А в ком?
Тут Паша-мореход почувствовал, что от его слов, от того, как он поведет дальше разговор, будет зависеть вся его судьба. И от ощущения опасности ему стало необыкновенно легко, а мысли прямо сами складывались в слова. Недаром, будучи посредственностью на тренировках, он выигрывал поединки на соревнованиях, причем чем выше уровень турнира, тем легче ему было побеждать.
— Стриж, — начал он, — как ты думаешь, если бы я сейчас к тебе на стрелку приехал, наследство делить, неужели бы я приехал один?
— Нет. Вряд ли, — раздалось несколько голосов сидевших в комнате.
— Неужели кому-то в репу надуло, — голос Паши зазвучал громче, — что чужаки, «варяги», замочили Старика и Учкана, скурвили Михея и Адидаса только для того, чтобы прислать тачку с несколькими быками, и эти несколько быков надеялись поставить на колени наш родной, любимый город?
— Нет! Нет! — крики стали громче.
— Это была разведка боем. Теперь они представляют, что на гоп-стоп нас не взять. Мы тоже знаем, с какого конца маслина вылетает! Да?!
— Да! Да!
