— Это подпольная экстремистская группа. Сформировалась из гринписовцев самых крайних убеждений и членов объединения «Земля прежде всего!». Эти люди разочаровались в прежних своих организациях.
Сочли, что те действуют слишком мягко. ЛЭФ применяет насилие в случае спорных вопросов, связанных с охраной окружающей среды. Они сжигали отели в Колорадо, дома на Лонг-Айленде, разбивали машины в Калифорнии…
Эванс кивнул:
— Да, что-то такое читал. И ФБР, и другим соответствующим структурам никак не удается их вычислить, поскольку организация эта состоит из отдельных ячеек, никак не сообщающихся между собой.
— Именно так, — сказал Кеннер. — Однако же удалось сделать записи телефонных переговоров между этими ячейками. И некоторое время назад нам стало известно, что ЛЭФ планирует целую серию весьма опасных глобальных акций по всему миру. И начаться они должны буквально через несколько дней.
— Каких акций? Кеннер покачал головой:
— Вот этого, к сожалению, мы пока что не знаем. Но имеем все основания полагать, что акции эти будут иметь самый масштабный и разрушительный характер.
— Но при чем здесь Джордж Мортон? — спросила Сара.
— Финансирование, — ответил Кеннер. — Если ЛЭФ действительно планирует акции по всему миру, их подготовка и осуществление требуют огромных средств. Весь вопрос в том, где взять эти деньги.
— Вы что же, хотите сказать, что Джордж финансирует экстремистскую группу?
— Ненамеренно. ЛЭФ, безусловно, преступная организация, но, несмотря на это, ее финансирует такая радикальная группа, как, к примеру, ПЕТА. Это стыд и позор. Мало того, есть подозрения, что деньги на счета ЛЭФ поступают и из более известных природоохранных организаций.
— Из более известных организаций? Каких, например?
— Да практически из любой могут поступать, — ответил Кеннер.
— Нет, погодите минутку, — сказала Сара. — Вы что же, хотите сказать, что Национальное общество Одюбона или клуб «Сьерра» с его безупречной репутацией финансируют террористические организации?
— Нет, — ответил Кеннер. — Я хочу сказать другое. Никто из членов этих организаций не знает точно, на что расходуются их деньги. И все это происходит из-за политики правительства, слишком благосклонно взирающего на разного рода благотворительные фонды. Аудиты у них не проводятся. Бухгалтерские книги и отчеты не проверяются. В целом в США природоохранные организации распоряжаются примерно полумиллиардом долларов в год. И что они делают с этими деньгами, никому точно не известно. Эванс нахмурился.
— Джордж это знал?
— Когда мы с ним только познакомились, — ответил Кеннер, — его уже беспокоила деятельность НФПР. Вернее, то, как распоряжается эта организация деньгами. В год они распределяют около сорока четырех миллионов долларов.
— Но не хотите же вы сказать… — начал Эванс.
— Я напрямую никого не обвиняю, — перебил его Кеннер. — Но примерно шестьдесят процентов своих средств НФПР расходует на создание разного рода фондов. Они не признаются в этом, а потому все выглядит довольно подозрительно. Деньги идут бог знает на что, в том числе на мелкие группы с номером почтового о ящика или телефона вместо адреса. Большинство этих групп выступает под громкими и ложными названиями, к примеру, Международный фонд сохранения дикой природы, МФСДП. На деле же это есть не что иное, как базирующееся в Омахе якобы рекламно-информационное агентство, которое в свою очередь финансирует подобную организацию в Коста-Рике.
— Просто ушам своим не верю! — воскликнул Эванс.
— И тем не менее это так, — сказал Кеннер. — В прошлом году МФСДП потратил шестьсот пятьдесят тысяч долларов якобы на сбор информации по разным природоохранным вопросам. Из них триста тысяч было выплачено организации под названием Коалиции защиты и поддержки дождевых лесов, КЗПДЛ, адреса нет, зарегистрирована по номеру почтового ящика в Эльмире, штат Нью-Йорк. Такая же сумма ушла конторе под названием «Сейсмические службы» в Калгари, тоже только номер почтового ящика.
— Так вы хотите сказать…
— Почтовый ящик. Это позволяет обрубить все концы. Именно из-за этого начались серьезные разногласия между Дрейком и Мортоном. Джордж чувствовал, что Дрейк не возражает против подобного положения дел. Поэтому и хотел провести в его организации независимый аудит, и, когда Дрейк отказался, Мортон забеспокоился уже всерьез. Мортон входит в совет директоров НФПР; он имеет законное право назначить там аудит. И тогда он нанял целую команду частных детективов для расследования деятельности НФПР.
— Вот как? — удивился Эванс. Кеннер кивнул:
— Да, две недели тому назад.
Эванс обернулся к Саре:
— Ты об этом знала?
Она отвернулась, потом кивнула.
— Он просил меня никому не говорить.
— Джордж просил?
— Я просил, — сказал Кеннер.
— Так, значит, вы стояли за всем этим?
— Нет, я просто консультировал Джорджа. Идея была его. Проблема в том, что переведенные по такой системе деньги уже выходят из-под контроля. Нельзя проверить, как и на что они расходуются.
— Господи, — пробормотал Эванс. — А я все это время считал, что Джорджа беспокоит судебный иск вануату.
— Нет, — ответил Кеннер. — Судебная тяжба вануату — дело практически безнадежное. Вряд ли тут вообще дойдет до суда.
— Но Болдер говорил, что вот-вот должен получить весьма надежные данные об уровне моря…
— Болдер уже их получил. Несколько месяцев тому назад.
— Что?
— И эти данные свидетельствуют о том, что на протяжении последних тридцати лет никакого подъема уровня воды в южном бассейне Тихого океана не наблюдалось.
— Что?!
Кеннер взглянул на Сару.
— Он что у вас, всегда такой?
Стюардесса расставила на столе приборы, разложила салфетки.
— У нас есть паста с цыплятами по-итальянски, томаты и зеленый салат, — предложила она. — Кто желает выпить вина?
— Мне белое, пожалуйста, — сказал Эванс.
— А мне принесите «Пулини-Монтраше». Насчет года не уверен, но вроде бы 1998. Мистер Мортон обычно держал на борту вина этого года.
— А мне подайте целую бутылку, — с вызовом произнес Эванс. Этот Кеннер раздражал его сверх всякой меры. Чуть раньше тем же вечером Кеннер был возбужден, находился почти на грани нервного срыва. Теперь же, в самолете, он был невозмутим и спокоен. И еще у него была отвратительная, на взгляд Питера, манера высказываться безапелляционно, точно каждое его слово являлось истиной в последней инстанции. — Стало быть, я все это время заблуждался, — сказал Эванс. — Если все то, что вы только что говорили, правда…
Кеннер просто кивнул.
