— Береги горло, Питер. Следи за дыханием.
— Бог ты мой, до чего же холодно.
Дальше они продолжали идти уже молча. Встречный ветер все усиливался. Парка Сары прилипала к телу, снег резал лицо. Казалось, двигаться уже невозможно вовсе, но Сара упрямо продолжала шагать вперед. Она не знала, сколько прошла, просто вдруг остановилась и вскинула руку. Должно быть, идущий следом Эванс этого не заметил. Он врезался в нее, ойкнул, что-то проворчал и тоже остановился.
Ветер завывал так отчаянно, что пришлось сблизить головы, чтоб поговорить, иначе было просто не расслышать.
— Нам надо остановиться! — прокричала она.
— Знаю!
И вот, видимо, просто не зная, что делать дальше, Сара опустилась прямо на лед, подобрала под себя ноги, опустила голову к коленям. И изо всех сил старалась не расплакаться. Ветер завывал все громче и громче. Теперь он просто визжал. Воздух казался непроницаемо плотным от снега.
Эванс уселся рядом с ней.
— Черт, мы умираем, — пробормотал он.
ЩЕЛЕВАЯ ЗОНА
Она начала дрожать. Сперва это были просто приступы мелкой дрожи, сотрясавшей все тело, затем дрожь уже не прекращалась. «Словно припадок или лихорадка», — подумала Сара. Опыт заядлой лыжницы подсказал, что это означает. Температура тела упала до опасного предела, дрожь являлась автоматической физиологической реакцией. Попыткой согреться. Зубы стучали. Говорить она была не в силах. Но мысль ее продолжала работать, продолжала искать выход.
— Может, нам построить нечто вроде снежного дома?..
Эванс что-то ответил. Она не расслышала, слова унес ветер.
— Ты знаешь, как? Он молчал.
«В любом случае уже слишком поздно», — подумала Сара. Она чувствовала, что теряет контроль над собственным телом. Даже придерживать колени руками было уже трудно, такой силы была эта дрожь.
И еще она вдруг почувствовала сонливость.
Взглянула на Эванса. Тот лежал рядом на боку.
Она затормошила его, старалась заставить подняться. Даже начала пинать носком ботинка. Эванс не шевелился. Ей хотелось закричать, обругать его последними словами, но не вышло, зубы выбивали громкую дробь.
Сонливость наваливалась на нее тяжелой волной, и Сара изо всех сил противилась ей. Спать, спать… одно неукротимое желание уснуть. Она старалась держать глаза открытыми, и тут вдруг, к ее удивлению, перед ними начали мелькать сценки из прошлой жизни — детство, мама, ребята из подготовительного класса, уроки балета, студенческая аудитория…
Вся ее прежняя жизнь проходила перед глазами. В книгах писали, что так всегда бывает перед смертью. Затем, подняв глаза, она вдруг увидела в отдалении свет, и это тоже, говорят, случается с умирающими. Свет в самом конце длинного темного туннеля…
Сара не могла больше сопротивляться. Легла на лед. Впрочем, льда под собой она не чувствовала. Утонула в собственном внутреннем мире боли и изнеможения. А свет впереди становился все ярче и ярче. Появились еще два других источника света, они подмигивали желтым и зеленым…
Желтый и зеленый?..
Она боролась со сном. Пыталась сесть, но не получилось. Мышцы совсем ослабели, а руки походили на куски льда. Ни двинуться, ни шевельнуться…
Желтый и зеленый огни увеличивались в размерах. Появился и еще один, в центре. Ярко-белый, как галогенная лампа. Сара силилась рассмотреть детали в вихре снежинок. Вот появился серебристый купол, затем колеса. И еще — большие светящиеся буквы. Четыре буквы:
НАСА.
Она закашлялась. Странная штуковина надвигалась из снега прямо на нее. Какой-то небольшой движущийся аппарат, около трех футов в высоту, он походил на кары, на которых по воскресеньям разъезжают люди на поле для гольфа. Большие колеса, уплощенная кабина. И он, издавая частые гудки, движется прямо на нее.
Да этот кар того гляди ее переедет. Но страха она почему-то не испытывала. Все равно она не в силах увернуться. Сара лежала на льду, равнодушная и обессиленная вконец. Колеса становились все больше, росли прямо на глазах. Последнее, что запомнилось, так это механический голос. Он говорил ей: «Привет. Привет. Пожалуйста, уйдите с дороги. Огромное спасибо. Привет. Привет. Пожалуйста, уйдите с дороги…»
А потом она провалилась в пустоту.
СТАНЦИЯ ВЕДДЕЛА
Тьма. Боль. Грубые резкие голоса.
Боль.
Растирание. Кто-то растирал все ее тело, руки, ноги. Жгло словно огнем.
Она застонала.
Затем в отдалении послышался хрипловатый голос. Он произнес нечто вроде:
— Офе, молоты.
Растирание продолжалось, чистая пытка. Точно все тело натирали наждаком. И звук такой ужасный, скребущий.
Что-то ударило ей в лицо, в губы. Сара облизала их. Снег. Холодный снег.
— Пдушк пдлючли? — спросил голос.
— Ще не.
Какой-то иностранный язык. Наверное, китайский. Теперь Сара слышала уже несколько голосов сразу. Пыталась открыть глаза, но не смогла. Веки были прикрыты сверху чем-то тяжелым, словно маской или…
Она попробовала поднять руку, ощупать себя, тоже не получилось. Ее держали за руки и ноги. И продолжали растирать, растирать…
Она застонала, уже громче. Пыталась говорить.
— Жет пе и она ивнет?
— Ока не нао.
— Должай тирать.
Господи, до чего же больно!
Они продолжали растирать ее, кем бы они там ни были, а она недвижимо лежала в полной тьме. И вот медленно, постепенно начала ощущать свои конечности. А затем — и лицо. И была вовсе не рада этому. Боль усилилась, она была уже почти невыносима. Точно все тело было охвачено огнем.
Голоса продолжали плавать вокруг, точно отделенные от тел. Теперь их было больше. Четыре или пять, точно она не знала. И все принадлежали женщинам, так ей, во всяком случае, казалось.
И еще теперь они проделывали с ней что-то другое. Просто издевались над ней. Втыкали что-то в
