командующий конницей, даже если его и сопровождал, мало что мог поделать. Но обычно этот несчастный оставался на заставе, командуя какой-нибудь дюжиной всадников, необходимых для постоянной патрульной службы… Неблагодарная, собачья работа.
Заместителем Амбегена являлся Рават. А она была как раз таким бесполезным командиром легкой конницы.
Тереза терпеть не могла Равата. Она мечтала о сокрушительном поражении, понесенном этим высокомерным, самоуверенным дурнем, который не замечал в ней ни превосходного солдата, ни товарища по службе, ни женщины, ни… Он вообще ее не замечал! Казалось, для него она всего лишь воздух, притом воздух дурнопахнущий, ибо Рават избегал ее как только мог! Вот бы он, наконец, проиграл какое-нибудь из своих сражений, понес бессмысленные потери, а потом вернулся, чтобы рассказать, как его взгрели! Тереза погрузилась в мечты, представляя себе это мгновение. Она мысленно подбирала слова, к которым ему пришлось бы прибегнуть при составлении рапорта, и где-то внизу живота возникло горячее, сильное чувство блаженства, граничащего со сладострастием. Вот бы он проиграл… оказался побежденным! Побитым, униженным…
Но ведь… Нет, только не сейчас! Не сейчас, ради Шерни! Не сейчас!
Она забрала с заставы больше людей, чем нужно. Обрадованная редкой возможностью самостоятельно покомандовать в поле, Тереза взяла не только своих тридцать человек, но и часть резерва. Амбеген, правда, не возражал. После трепки, полученной при осаде Алькавы, Серебряные Племена сидели тихо. Ничто не предвещало, что границу перейдет столь сильная серебряная стая. И тем не менее — перешла! И Рават выехал в поле, забрав с собой пехоту. Пехоту! Конницы не было, поскольку ее увела Тереза… Если Рават проиграет, ей придется взять вину на себя. Славы ему не убудет, он спокойно доложит о проигранном сражении, время от времени поглядывая на нее. Ни словом не обмолвится о том, что она забрала с собой в два раза больше конников, чем обычно. Расскажет об ошибках, которые совершил, пытаясь организовать взаимодействие трех родов войск, совершенно не подходящих друг к другу в условиях партизанской войны… Потом снова посмотрит на нее… и, может, одобрительно кивнет, узнав, что во главе всего
— А-а-а!.. — негромко выдавила она охрипшим от команд голосом, прикрывая глаза. — А-а-а!..
Ударилась затылком о стену.
— А-а-а-а-а!
3
Дорлот появился, когда солнце уже выглянуло из-за леса. Кот бежал, но явно не сломя голову.
— Времени у нас много, — объяснил он сотнику. — Я отправился в путь еще до рассвета и шел до тех пор, пока их не увидел. Сейчас они милях в двух от нас. В полумиле отсюда степь врезается в лес наподобие языка. Однако, даже если они пойдут по прямой, мы все равно успеем подготовиться.
— Передовой отряд?
— Ничего подобного нет.
Этого Рават не ожидал. Он рассчитывал сначала уничтожить передовой отряд из десятка или даже больше наездников — не такая уж сложная задача, поскольку в его распоряжении было восемнадцать конных и пеших лучников. Известие о том, что Серебряное Племя не выставило передовой стражи, было несколько тревожным. Подобных вещей серебряные воины не допускали.
— Ты уверен? — спросил он, хотя мог и не спрашивать.
Естественно, кот был уверен — а потому обиделся.
— Ну хорошо, — раздраженно сказал сотник. — Подготовь топорников. Потом иди к лучникам Астата и сиди вместе с ними. Все.
Дорлот ушел, храня надменное молчание. Командование таким солдатом требовало немалого самообладания — и на самом деле, не каждый командир на это способен. Некоторые в голос возражали против котов-разведчиков, хоть те и приносили немалую пользу. Из всех офицеров Эрвы лишь он один охотно брал с собой Дорлота. Однако бывали мгновения, когда он искренне об этом жалел…
Передового отряда нет… Планы менять уже поздно, впрочем, трудно отказаться от боя лишь из-за того, что враг пренебрег выдвижением авангарда. Рават терпеливо выжидал, пока стая покажется возле лесистого мыса, который Дорлот назвал «краем языка».
Наконец он дождался.
— По коням, — бросил он через плечо стоявшим за его спиной и укрывшимся среди деревьев солдатам. — Но без суеты, — добавил он, поскольку преждевременное появление кого-либо из легионеров могло разрушить весь план. — Пока ждем, спокойно.
Стая довольно быстро перемещалась вдоль края леса. Рават напряженно ждал, пока алерцы минуют то место, где притаились топорники. Когда стая прошла мимо, не заметив ничего подозрительного, он облегченно вздохнул. Он отчетливо видел силуэты наездников и несших их невероятных существ, которых трудно было даже назвать животными… Когда племя оказалось рядом с укрытием Астата, Рават снова задержал дыхание. И опять — не заметили!
Стая насчитывала девяносто, а может, и сто наездников. Предварительные расчеты, сделанные еще на заставе, в точности подтвердились.
«Давай! — мысленно произнес сотник. — Дорваль, парень, давай, ну!»
Десятник не подвел. Рават ударил кулаком по бедру, увидев, как в двухстах шагах за спинами алерцев среди деревьев появляются прикрытые щитами силуэты тяжеловооруженных пехотинцев, быстро выстраивающихся в ровные ряды. Их тоже не заметили! Мгновение — и вдоль края леса прокатился могучий рев бросившихся следом за стаей топорников. Нападение оказалось куда более внезапным, чем рассчитывал Рават, поскольку стая уже миновала укрытие пеших лучников, напротив которого он собирался сразиться с алерцами. Астату теперь придется немного передвинуть своих людей… Но боевой клич пехоты раздался как раз вовремя; у десятника тяжеловооруженных пехотинцев была голова на плечах!
Стая поспешно меняла фронт, одновременно пытаясь развернуть фланг в сторону степи. Должно быть, алерцы не верили своим глазам: чтобы атаковать таким малым количеством людей, нужно быть подлинным безумцем! Удары тяжелой пехоты алерцы обычно принимали на месте, предварительно спешившись, но сейчас расклад сил был настолько неравным! Не тратя времени на особые приготовления, племя самоуверенно двинулось в контратаку. Самые сокровенные желания Равата воплощались в действительность. Сотник опустил копье.
— Марш! Рысью — марш!
Больше команд не потребовалось. Они выдвинулись на край леса ровно, деловито, быстро и сформировали двойную шеренгу, обращенную к стае. Солдаты на описывающем дугу фланге пустили коней рысью; те, кто был ближе к лесу, шли медленнее, пока все не выровнялись. Послышался клич бросающейся в атаку легкой пехоты — протяжный, постепенно нарастающий, вздымающийся волнами. Приученные к езде в строю, лошади ступали бок о бок.
Контратака алерцев против топорников распалась еще в самом начале: несколько наездников не заметили или не услышали новой опасности и продолжали мчаться к тяжеловооруженным пехотинцам, в то время как другие сдерживали своих уродливых «коней», выкрикивали какие-то приказы, а последние ряды снова меняли фронт, выстраиваясь против мчащейся на них армектанской конницы, — и все вместе лихорадочно пытались перестроиться для обороны от неожиданной двусторонней атаки. Наступило неизбежное замешательство, которое все нарастало, превосходя самые смелые ожидания Равата! Одно из верховых животных алерцев, очевидно, упало, ибо в центре стаи возник беспомощный, спутанный клубок… Рават пустил своих всадников галопом. Еще недавно он мысленно умолял топорников появиться на равнине вовремя, но теперь основной расчет был на Астата — Рават надеялся, что тройник сориентируется в постоянно меняющейся обстановке и забудет о приказах. Лучшего случая не представится! Клубящаяся перед самыми носами лучников толчея представляла собой самую идеальную цель в мире! Несколько стрел и…
