В холле послышались шаги. Вошла Маргерит с раскрасневшимся от возмущения лицом.
— Как вы смеете петь в моем доме непристойные песни! Вы хотите сделать меня посмешищем для слуг?
Ник резко оборвал песню и положил лютню на диван. Его глаза весело блестели, но он извинился;
— Простите. Наверное, свет еще не видел такого дурака, как я.
Чарлз не смог удержаться от смеха. Схватившись за живот, он хохотал, а Маргерит сердито смотрела на него. Но вот она грустно усмехнулась, а затем громко засмеялась.
— Вы неисправимы. Похоже, вы так и не стали взрослыми. — Она указала на стол. — Предполагалось, что вы отнесете это на террасу.
— Я помню, что когда-то вы с удовольствием играли на лютне, Маргерит. А сейчас играете?
— Я только что принесла ее с чердака, где она лежала со дня моей свадьбы, — грустно проговорила она.
В комнате наступила тишина, словно им передалась скрытая в этих словах печаль. Чарлз вздохнул, заметив, как вспыхнули ее щеки. Желая переменить тему разговора, он взял со стола «Любовное путешествие» и помахал им перед лицом Маргерит.
— Мы узнали, что именно вы любите читать. Она вырвала у него книгу.
— Кто сказал, что она моя?
Чарлз любовался ее сверкающими от гнева глазами.
— Возможно, книга принадлежит конюху, — задумчиво произнес он. — Но я очень в этом сомневаюсь.
— Не ваше дело, что именно я читаю.
— Мы тут подумали, не может ли Полуночный разбойник быть автором этих стихов, ведь дамы так увлечены им, — сказал Ник. — А вы как думаете? — Он наклонился к Маргерит и заглянул ей в глаза.
Чарлза охватила разрывающая душу ревность. Ник желал женщину, которую он, Чарлз, любил, и любая женщина, если у нее есть сердце, готова была влюбиться в этого красивого негодяя. Чарлз подозревал, что, будь у Ника деньги, он давно бы женился на ней. Он подошел к Маргерит, оттесняя от нее Ника.
— Что я думаю? — В ее янтарных глазах мелькнуло подозрение. — А что вы хотите от меня услышать? Что бы я ни сказала, вы будете надо мной смеяться.
Ник с интересом смотрел на нее.
— Скажите нам, прекрасная Маргерит, чем вы отличаетесь от моей сестры или тетушки Чарлза? Они с утра до ночи читают эту книгу. Признайтесь нам, что вы восторженная поклонница Б.К. Роуза.
Она отшвырнула книгу.
— Хорошо. Если вам так надо это знать, то я нахожу эти стихи весьма трогательными. Поэт так глубоко чувствует любовь, что она приносит ему страдания.
— Это мужчина или женщина? — настойчиво допытывался Ник, взяв в руки книгу.
— Какая разница? Любовь есть любовь, — пожала плечами Маргерит и вышла из комнаты.
Наконец они вынесли стол на террасу, и слуга поставил на него поднос с кувшином эля и стаканами. Маргерит разлила эль и повернулась к Чарлзу.
— Книга принадлежит сестре моего мужа, мисс Пирсон. Она живет здесь. — Маргерит с неприязнью взглянула на окно второго этажа. — Она следит за мной, чтобы я не запятнала память мужа. Как будто я на это способна!
Чарлз отметил тоскливые нотки в ее голосе и грусть в глазах. Ему хотелось бы узнать причину этой тоски. Он жадно выпил холодный эль и задумался о том, что мог бы прогнать ее грусть поцелуями.
— Теперь, когда ваш траур закончился, вы, конечно, поведете в Лондон, — предположил Ник. — И скоро вас будет окружать толпа поклонников, включая и меня.
Чарлз насторожился и переглянулся со старым другом: неужели они стали соперниками? Взгляд Ника ответил «да», и, как когда-то давно, тревога, волнение и сознание того, что Маргерит никогда не изберет его, стеснили грудь Чарлза.
Она смотрела на него так, словно читала мысли. Он отвел глаза, не желая, чтобы она увидела в них тоску. Она сидела так близко, что он чувствовал лавандовый запах ее духов и сладкий аромат женственности, исходящий от ее кожи.
— Я первым поздравлю тебя, Ник, — сдавленно произнес он.
— Рад это слышать, — улыбнулся Ник.
Маргерит, зашелестев юбками, поднялась со стула, и Чарлз с Ником тоже встали.
— Вы говорите о моем будущем, как будто все уже решено. Позвольте сказать вам, и запомните это, — я больше не выйду замуж. Кроме того, с моей репутацией женщины, отравившей своего мужа, мне не следует ожидать у своих дверей поклонников.
— О, уверен, что найдутся такие, кого не испугает ваша склонность к убийствам, — засмеялся Ник. — Вы все-таки богатая вдова.
Она стукнула ладонью по столу.
— Так вот что вам надо, Николас? Мои деньги? Он покачал головой.
— Для меня деньги не главное. Я думал о другом… Хотя богатство…
— Эх вы! Убирайтесь оба и не возвращайтесь, пока не научитесь вести себя прилично.
— Да не смотрите на меня так! — вскричал Чарлз. — Я не одобряю дурных манер Ника, но он по крайней мере честен. — Он решился посмотреть в ее гневные янтарные глаза, и от охватившего его желания у него замерло сердце. Как бы ему хотелось разгладить гневные складки у ее губ и увидеть, как гнев в ее глазах сменяется страстью. Он с трудом овладел собой. — Между прочим, не понимаю, почему вы получили прозвище Черная вдова.
— Из-за острого язычка, конечно, — изображая удивление, проговорил Ник. — Чрезвычайно ядовитый язык.
— Нет, в самом деле, — серьезно спросил Чарлз, — что произошло?
Маргерит поникла, гнев ее испарился. Она опустилась на стул и невидящим взглядом смотрела в сад, охваченная горькими воспоминаниями.
— Я… я не знаю, что произошло в тот день. Литгоу пообедал как обычно. Я ушла в деревню отнести бульон больному арендатору. Когда вернулась, Литгоу был мертв. Они сказали, что я подсыпала яд ему в пищу, но не смогли это доказать. Поползли отвратительные слухи. Его сестра Софи обвинила меня в том, что я всегда желала смерти мужу. — Ее голос задрожал, она умолкла и опустила голову.
Чарлз смотрел на ее тонкую нежную шею и боролся с желанием поцеловать ее. Непослушный локон выбился из-под ее чепчика, как будто символизируя характер Маргерит: в ней были спокойная порядочность и честность, но бунтарская сторона ее души, как этот непокорный локон, стремилась вырваться на свободу.
— Я никогда не желала ему смерти. Я ждала, пока утихнут слухи, чтобы вернуться в общество.
— Они утихли? — спросил Чарлз, понимая, что такое прозвище будет преследовать ее до конца жизни.
— Мне уже все равно, — еле слышно прошептала она, теребя фартук. — Мне достаточно того, что я знаю, что не совершала преступления. Некоторые думают по-другому, но это их дело.
— А как, по-вашему, умер Литгоу? — осторожно спросил Ник. Он обнял ее за плечи и притянул к себе.
Она подняла голову.
— Я думаю, у него было больное сердце. Он уже год жаловался на боли в груди. Доктор был того же мнения и на следствии меня защищал.
Ник взял ее руку.
— Если вы снова выйдете замуж, все слухи прекратятся… Конечно, если только вы не отравите своего нового мужа.
— Ник! — Маргерит шлепнула его по руке. — Неужели вы не можете хотя бы минуту оставаться серьезным?
— Это трудно, но я верю, что вы невиновны. Она вопросительно посмотрела на Чарлза:
— А ты — ты подозреваешь меня в убийстве? Чарлз покачал головой:
