Я набрала Бэлку. Раз уж так повелось, что она отвечает за мою безопасность, пусть объясняет.
– Бэлка! В меня стреляли! – крикнула я в ответ на ее томное «алло». Наверное, она сегодня опять блондинка.
– Не может быть! – всполошилась Бэлка. – Твои друзья зализывают раны, они попали в аварию. У них синяки, шишки, и сломанные челюсти. Мои парни от них ни на шаг, как няни...
Элка, ты ранена?
– Вроде нет. Только испачкалась сильно.
– Обоссалась, что ли?
– Нет. Подтерла собой дорогу. Понимаешь, когда стреляют, лучше упасть на землю, а не изображать мишень.
– Как ты интересно живешь! – вздохнула Бэлка.
– Да. Интересно, – согласилась я.
– Приезжай в «Гиену», посидим...
Я опять почувствовала себя неприкаянной, одинокой, беззащитной, и мне захотелось к Бэлке, в ее «Гиену» для своих. К ее дури, как будто мне своей не хватало.
– У тебя скучно, – сказала я, – давай ко мне.
– Блин! Это куда?
Я подумала и назвала адрес бабы Музы.
– Еду! – в трубке послышался визг колес: она или стартанула, или резко развернулась. Надеюсь, она справится с управлением, а то за ее темпераментом не поспевает даже красный «Мерседес».
Наверное, я струсила, раз позвала к себе Бэлку. Хуже всего, что я не очень хорошо представляю, кто мог быть в этой белой машине. Хотя, предположить, конечно, можно. Я хожу где-то рядом с разгадкой и меня стали бояться. Может, они думают, что после этого выстрела я соберу манатки и уеду с курорта? Я молодец, что позвала к себе Бэлку.
До частного сектора я добралась без приключений, если не считать, что у меня кончились сигареты и я ни в одном киоске не могла найти Житан без фильтра.
Привычкой курить только черный Житан я обзавелась два года назад. В Сибирск, в один из НИИ, с какой-то новой программой по переработке нефти, приехал арабский шейх, миллиардер, и большой знаток роскоши. Меня от газеты заслали на пресс-конференцию.
Я безбожно опоздала, влетела с мороза в вестибюль Дома культуры, где проходила конференция, швырнула гардеробщице дубленку и побежала в зал. Но по дороге подумала, что с такой красной мордой и инеем на бровях, появляться перед арабским шейхом неудобно. Я решила перекурить в холле, но обнаружила, что сигареты оставила в кармане дубленки. Под огромной пальмой в кадке, лицом к окну, стоял чернявый парень в черном костюме и курил.
– Эй, дай закурить! – крикнула я ему.
Он посмотрел на меня снизу вверх и протянул черную пачку Житана без фильтра. Я встала рядом и закурила.
– Там как, в разгаре? – кивнула я на двери зала.
– Скьючно, – сказал парень. – И хьелодно.
В холле стоял рояль и я сбацала ему «Мурку» так, что пальма в кадке затряслась как осина. Парень повеселел и громко свистнул пару раз в два пальца, как деревенский хулиган. Прибежал администратор, заорал, но осекся, засмущался и заговорил почему-то на небогатом английском: «sory» да «please». Мы пошли в зал, только парень не сел со мной рядом в зале, а двинулся под аплодисменты на сцену. Это и был тот арабский шейх, нефтяной магнат и миллиардер. Сигареты у него оказались крепкими, как стручок перца «чили». После них другие – паленая солома. Так что для кого как, а для меня черный Житан – сигареты королей и миллиардеров, и я ни разу не изменила им за два года.
Около домика бабы Музы стоял красный «Мерседес». Бэлка была сегодня без косметики, без парика и без накладных ресниц. Джинсики «а ля мои», черная майка, и кроссовки, на которые не позарился бы неарденталец со свалки. Бэлка сидела на крылечке, держала заляпанную баночку с козьим молоком и смотрела на звезды.
– Твою же мать! – сказала Бэлка. – Красота-то какая!
– Красота, Бэлка, это когда пуля, предназначенная тебе, пролетает мимо.
– Мои парни от твоих ни на шаг... И за Кариной-змеей присматривают. Ты хоть знаешь, кто это может быть?
– Не знаю, но догадываюсь.
– Так давай и этих оформим как надо, у меня и ставка для охраны еще есть!
– Нет, этих не надо, а то затихнут. Пусть суетятся, быстрее вычислю.
– Ну хоть бы чуть-чуть рассказала, что это такое интересненькое творится! – заканючила Бэлка.
– Потом, Бэлка, потом! Я еще сама не все понимаю. Есть у тебя курить?
– Там, пакет, – она кивнула на веранду.
В огромном пакете я обнаружила несколько пачек черного Житана, бутылку Ксенты, и кучу всякой закуски. Бэлка собиралась хорошо повеселиться.
– Мне баба Муза подарила носки, смотри! – она хвастливо помахала у меня перед носом пуховыми носочками.
– На кой они тебе?
– Понимаешь, у каждого человека должны быть в жизни свои крылечко, баночка парного молока, и пуховые носочки, – философски заметила обладательница красного Мерседеса.
– А где Муза?
– Баба Муза пошла с Танькой к бабе Фене позвать ее сюда. Я их пригласила. Стол накроем, посидим.
– Как ты тут освоилась! – удивилась я.
– Да, освоилась, хоть это и твоя конспиративная квартира.
– Ты что, собираешься накачать бабулек Ксентой?
– А что? По-моему, они не против. Все равно до утра сидят на лавочке, сплетничают, кости всем моют. Милые, классические бабушки.
– Я идиотка! – я подскочила с крыльца, чуть не повторив подвиг начальника свалки, который проглотил зажженную сигарету. – Идиотка!
Бэлка молча уставилась на меня.
– Я кретинка!
Бэлка сочувственно покивала, и я чмокнула ее в щеку, вонявшую козой.
«Подробности у бабушек на лавочке». Козлов, и тот оказался умнее меня. Феня и Муза могут знать такое, чего ни в одной базе не отроешь.
– Где они?
– Да кто?
– Классические бабушки!
– Ща придут с козой. Ты сядь.
Я заметалась по ограде, вызвав этим недовольство Шарика-Жорика, который предупредительно тявкнул, выложив лохматую голову из конуры.
– Цыц! – прикрикнула на него Бэлка, – Элка думает!
Но Элка уже скачками неслась по улице в сторону дома бабы Фени. Бабки с стояли у соседних ворот и Феня, встав на цыпочки, пыталась закрыть калитку на вертушку.
– Эй, бабули, куда же вы запропастились?
– Ой, Элла! – всплеснула сухонькими ручками Муза. – Там твоя компаньонка приехала, Бэлла! Она тоже ветеринар? Зовет нас посидеть, угостить хочет.
Когда мы пришли, Бэлка уже вытащила на середину крохотной комнаты стол и с усердием расставляла
