стула и бросилась к Броуди.
Инстинкт велел ему отступить назад, но он остался стоять там, где стоял. Женщина приблизилась к нему, откинула с лица вуаль и уставилась на него заплаканными глазами – такими же голубыми, какие он привык видеть каждое утро, глядя в зеркало. Непроизвольным жестом Броуди снял черные очки и посмотрел прямо в глаза этой незнакомой женщины. Ее седые волосы резко контрастировали с оливковой кожей, она была привлекательна, даже несмотря на свой возраст, а уж в юности эта женщина наверняка вскружила немало голов.
Броуди, не отрываясь, смотрел на женщину и в то же время ощущал, что взгляды всех остальных прикованы к нему. Однако он не обращал на это внимания, напряженно размышляя о том, кто эта женщина и почему она так смотрит на него.
После недолгого молчания она воскликнула:
– Слава всевышнему! Вот ты и дома!
В следующий момент пожилая дама упала на грудь Броуди, словно последние слова окончательно лишили ее сил, и ему ничего не оставалось, как подхватить ее. Руки женщины обвили его шею, она прижалась к нему и поцеловала – сначала в одну щеку, потом в другую.
– Я – тетя Джина, сестра твоего несчастного отца, – с надрывом произнесла она, и слезы снова потекли по ее щекам.
Броуди только и смог, что кивнуть. Он вообще терялся, когда любая женщина рядом с ним начинала плакать. Его мать никогда не позволяла себе распускать нюни, а женщины, которые были в его жизни, использовали слезы лишь для того, чтобы покрепче привязать его к себе. Впрочем, это у них никогда не получалось. Однако теперь все обстояло иначе.
Броуди снова почувствовал себя не в своей тарелке, если не сказать большего. О, черт! Ведь ему всего-то и нужно получить ответы на несколько вопросов, а затем убраться отсюда к дьяволу, за тридевять земель.
– Мы с ним были двойняшки, – продолжала говорить женщина. – У меня не было человека ближе, чем он, а у него – ближе, чем я. Не представляю, как я буду жить без него!
– Я понимаю, – промычал Броуди и попытался осторожно освободиться из ее объятий, но тетка повисла на нем, словно он был спасательным кругом в бушующем океане.
– Но теперь ты здесь, хвала всевышнему, и наконец-то все наладится!
Броуди набрал в легкие побольше воздуха. Он хотел сказать, что пробудет здесь недостаточно долго, чтобы «все» – что бы это ни было – наладилось, но тут его взгляд остановился на группе других родственников, стоявших возле могилы и с каменным молчанием разглядывавших его. Может быть, тетя и была рада встрече с племянником, но остальные смотрели на него с нескрываемой враждебностью. И даже несмотря на то, что глаза его брата были скрыты за непроницаемыми стеклами солнцезащитных очков, Броуди буквально кожей ощущал исходившую от него неприязнь.
Шестое чувство подсказало: он для них не просто нежданный гость, а самозванец, агрессор, наглец, бесстыдно посягающий на чужое добро. Он – враг.
Тори стояла на террасе, что тянулась вдоль задней части особняка «Хоукс лэндинг». Она старалась держаться как можно дальше от десятков визитеров, которые шли нескончаемой чередой, выражая соболезнования членам клана Хоуков. Здесь, на террасе, было пусто, и она могла беспрепятственно любоваться знакомым пейзажем.
Впервые увидев «Хоукс лэндинг», Тори сразу решила для себя, что это – самое красивое, самое изумительное место во всей долине Напа. Как и во многих других виноградарских хозяйствах, здесь были бесчисленные акры угодий, усаженных аккуратными рядами лозы, дегустационный зал и магазинчик сувениров, где продавались футболки и кепки-бейсболки с эмблемой «Хоукс лэндинг». Однако на этом сходство между «Хоукс лэндинг» и всеми остальными хозяйствами – даже самыми старыми и известными – заканчивалось.
Тори всегда считала, что «Хоукс лэндинг» – это сама история. Иногда ей казалось, будто тени рабочих- китайцев, которые сотню лет тому назад вгрызались в холмы из песчаника, пробивая в них пещеры, тихонько шепчутся меж собой, делясь друг с другом секретами семьи, что владела этими землями на протяжении многих десятилетий. Да, эти пещеры, в которых с тех пор созревало знаменитое игристое вино, прославившее семью Хоук, стоили жизни многим китайским иммигрантам, которые некогда приехали в эти края в поисках лучшей доли.
– Что это вы здесь делаете – совсем одна? – прозвучал голос за ее спиной.
От неожиданности Тори вздрогнула, резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Броуди. Она не видела его с того момента, как отец припарковал свой «БМВ» на асфальтированной площадке, предназначенной для автомобилей туристов, приезжающих Сюда, чтобы посетить дегустационный зал. Сейчас площадка была забита машинами гостей, явившихся выразить соболезнования в связи с кончиной главы семейства Хоук. Как только они трое выбрались из автомобиля, тетя Джина немедленно завладела Броуди и утащила его в дом, чтобы представить всем собравшимся – местным знаменитостям, среди которых был даже губернатор.
«Как, наверное, унизительно это для Эллиота, – подумала Тори, – и как, должно быть, неловко чувствует себя Броуди». Было очевидно, что этот человек не привык находиться в центре внимания. Чем больше она наблюдала за ним, тем яснее ей становилось, что обычно он старается держаться в тени. Светская жизнь с ее суетой была столь же чужда ему, как Эллиоту – тайные операции в тылу врага.
– Я просто устала от людей, – ответила Тори, но это была лишь половина правды. На самом деле она испытывала неловкость от того, что Эллиот ведет себя по отношению к ней как собственник, а все окружающие то и дело спрашивают, когда же состоится их свадьба. Но зачем говорить об этом Броуди!
– А вы не вре… То есть, я хотел сказать, это – правда? – Броуди оперся о перила террасы. – Интересно, здесь всегда творится такое столпотворение?
– Не всегда, но часто. Ваш отец играл заметную роль в общественной жизни штата. Он был очень известным виноделом. Теперь, когда он умер, бразды правления должны взять в руки его наследники.
– То-то повезло Эллиоту! – обронил Броуди, и в его голосе прозвучал нескрываемый сарказм.
Он, по всей видимости, полагал, что ответственность за дальнейшую судьбу «Хоукс лэндинг» целиком и полностью ляжет на плечи одного только Эллиота. «Интересно, – подумала Тори, – что он почувствует, узнав, что половина всего этого завещана ему?»
Она испытующе взглянула на него и тут же опустила глаза. Тори до сих пор переживала, вспоминая, как пылко ответила она на поцелуй Броуди. Каждый раз, когда он оказывался рядом, она испытывала волнение и от этого чувствовала себя еще более виноватой. Чем объяснить влечение, которое она испытывает к этому человеку: только лишь разительным сходством между ним и Эллиотом или тут кроется что-то еще?..
– Кстати, в гостиной накрыт роскошный стол с закусками, – проговорила она, надеясь, что Броуди, клюнув на эту наживку, оставит ее одну и позволит ей разобраться в своих чувствах. Однако этого не произошло.
– Тетя Джина уже дважды приносила мне тарелки, доверху заполненные всякими вкусностями, – отмахнулся он.
Ну разумеется! Властная и злопамятная Джина Бардзини моментально взяла новоявленного племянника под свое крылышко. Эта женщина была так же искушена в семейных интригах и так же привыкла повелевать, как и ее ныне покойный брат-близнец. Эллиота она недолюбливала и, когда он в юности наделал ошибок, критиковала его направо и налево. Так что неудивительно, что сейчас Джина априори приняла сторону другого брата.
– Что она собой представляет – моя драгоценная тетушка? – спросил Броуди, подходя ближе к Тори, и она инстинктивно отодвинулась. Не то чтобы она боялась его. Нет, даже наоборот. Однако она вряд ли сумела бы объяснить, какие чувства будит в ее душе этот человек. От него исходил какой-то магнетизм, и взгляд Тори помимо ее желания был постоянно прикован к нему.
Тори пожала плечами:
– Вы скоро сами узнаете ее поближе. Они с вашим отцом были очень похожи. Я полагаю, Джанкарло не прислушивался ни к кому на свете, кроме нее и, разве что, Альдо.
– Альдо? – переспросил Броуди, не сводя с Тори пристального взгляда своих синих глаз. – Это еще кто
