Первый раз за все время дружбы Макс не чувствовал к нему привычного расположения. Он был раздражен и взвинчен. Сильно. До неприятия Грегори как личности, как друга. Возможно, сказывались последствия обработки мозга «Пацифистом». А может, ему просто надоело играть пай-мальчика, призванного всех веселить, мирить и утешать в этом воюющем дурдоме? А еще его одним своим видом злила книжка Грегори, которую тот держал на коленях, пряча в открытые страницы виноватый взгляд. «Учение о Жизни». Религиозные постулаты местной веры. Как только возникали какие-нибудь трудности, Грегори тут же хватался за свое дурацкое «Учение» и начинал перелистывать замызганные пластиковые страницы, хотя всю суть изложенных постулатов можно свести к одному-единственному изречению – «не пакости ближнему, если не хочешь, чтобы он напакостил тебе». И все. Чушь собачья, а не учение.
– Ну-ка, расскажи еще раз, как сражался со мной, – со сдержанной злостью потребовал Макс.
– Да чего рассказывать, – проворчал Булочка, избегая смотреть в его сторону. – Едва меня не уделал. Если бы не эксперт…
– Чушь! Я должен был тебя, как ты выражаешься, «уделать». Должен! Получается, вирус ломает не только мозги, но и боевые навыки…
– Да о чем ты! – Булочка, наконец, поднял на Макса ошарашенный взгляд. – Нашел, о чем думать! Радуйся, что жив остался! Серега Борода погиб! Петр и Шайя едва не погибли! «Гряду» потеряли…
– И на моей совести двадцать… сколько – двадцать восемь человек? – желчно уточнил Макс. – Наших. Своими руками отправил ребят на тот свет. Не могу в это поверить. Надеюсь, «тот свет» действительно существует, и им сейчас там лучше, чем здесь…
– Не на твоей совести, а на совести «миротворцев»…
– Да не занимайся словоблудством хоть ты, – резко оборвал друга Хуллиган.
Он стремительно вернулся к койке, рухнул на спину и уставился в потолок, подложив ладони под затылок. Дико не хватало возможностей лоцмана. Отвратительно чувствовать себя отрезанным от сети. Страха к лоцману после обработки вирусом он не испытывал. Скорее всего именно потому, что ничего не помнил из временного отрезка, когда находился под управлением вируса. В этом он себе отчет отдавал.
Внутреннее сожаление о солдатах, погибших по его вине, ему самому казалось неубедительным, зыбким. Да, он не знал каждого из них достаточно близко, но видел этих ребят часто и перекинулся парой-другой фраз с каждым из них за время службы неоднократно. Но в данный момент его больше жгла обида на собственную судьбу. Он не знал, чем займется на гражданке. Он умел только воевать. А значит, он – конченный человек. Посадить в тюрягу его, скорее всего, не посадят. В условиях военного времени всякое случается. Но из КВО «Правопорядок» его вышибут точно, причем с черной меткой в личном деле. С такой меткой он сможет найти работу разве что заштатным охранником в завалящей конторе. А это совсем не то, не то… Господи, голова кругом идет, что же ему теперь делать… свалилось это дерьмо на его голову. Случись это с другим, с тем же Грегори, Макс легко нашел бы для него слова утешения. К примеру, изрек бы, что неприятности подобного рода всегда случаются некстати, но надо крепиться, жизнь продолжается и всегда можно найти занятие по душе и без ИБээРов. Но для него самого такое утешение представлялось сомнительным. Притянутым за уши. Дурацким донельзя. Более того, его злила сама возможность подобных слов в свой адрес.
– Что сейчас поделывают остальные? – сверля взглядом полоток, спросил Макс.
– Понятия не имею.
Он не видел Грегори, но ясно представил, как конопатый увалень недоуменно пожимает рыхлыми плечами. Очень уж часто он видел этот жест у дружка в подобных ситуациях.
– Хорошо, поправка – а что они делали, когда ты их оставил? – Макс скрипнул зубами. Будь у него лоцман или будь лоцман у Булочки… впрочем, операционный отдел вряд ли теперь ему откроет доступ в сеть даже на полчаса, как вчера было сделано исключение для Сомахи.
– Когда я уходил из «забегаловки», Шайя отправлялась в душ, а капитан Бола утопал в ангар, там Сомаха торчит уже который час, занимается переналадкой систем управления и безопасности роботов, капитан, видимо, решил проконтролировать его работу. Петр и Санек, кажется, собирались завалиться спать. Я и сам порядком устал. День был долгий.
– Еще бы. Сколько я уже здесь?
– Часа четыре… Ты что, совсем ничего не помнишь?
– Лишь то, как меня сюда волокли. – Макс бросил на Грегори мрачный взгляд.
– Не волокли, а вели, – поправил Грегори, укоризненно поджав пухлые губы. – Не передергивай, в этом нет необходимости. Пехотинцы отвели тебя сюда по приказу Грога. Ты очнулся незадолго до прибытия в космопорт, на снегоходе, на вопросы не отвечал. Но на команды реагировал вполне адекватно. Медики тебя уже осмотрели, ничего серьезного не обнаружили, недельку поваляешься на койке, отдохнешь и придешь в норму, а пока считать тебя полностью здоровым еще рано, нужно понаблюдать. Сказали, что ты легко отделался. Тем ребятам, которые познакомились с вирусом два месяца назад, так не повезло. Ты счастливчик, Макс. И я… рад, что с тобой все обошлось благополучно…
– Вижу. Вижу, что только ты один и рад. Больше никто не пришел… навестить.
– Почему же. Хотели пойти все. Но Бола решил, что вполне хватит и моего визита. Сказал, что незачем всем сразу травить тебе душу. Лучше будет, если в курс дела я введу тебя один.
– Знаток человеческих душ, – пренебрежительно фыркнул Макс, старательно маскируя тяжелую обиду, неожиданно захлестнувшую его целиком. Непривычное… гнетущее и очень неприятное ощущение. С чего он взял, что Шайя обязательно должна его навестить? Он же все время ведет себя как полный придурок. Шуточки, хохмы, приколы. Он же для нее просто шут. Влюбленный по уши паяц, о чем она, естественно, не подозревает. Единственная женщина в звене, ничего удивительного, что половина команды в нее влюблена. Он не упускал случая подтрунить над Булочкой, но лишь для того, чтобы замаскировать собственное отношение. Зачем? Нужно было сказать. И будь что будет. Сколько имелось возможностей это сделать, а теперь… а теперь она разве что презрительно глянет в его сторону. И все…
– И все… – машинально повторил Макс вслух.
– А что еще? – удивился Булочка.
– Подробнее о бое на «Гряде», будь добр, – Макс спохватился, загнал обиду внутрь, вернувшись к разговору. – Меня это очень интересует. Как случилось, что мы так легко ее потеряли? Там же вооружения было едва ли не столько же, сколько в космопорте.
