— Смотри, здесь ярлычок болтается! — Ставрик ухватил пальцами бумажку, прикреплённую к хронографу на тоненьком пластиковом волоске. — Что написано? Номер какой-то… Две тройки, три пятёрки и восемь.
— Это номер личного дела, — догадался Ваня, глянув на шестизначное число. Покосился на ящик с папками: — Вон, вторая сверху лежит.
Надинька вытащила досье: ага, две тройки, три пятёрки, восемь. И заморгала удивлённо:
— Ой, Ванечка, это же… твоё личное дело! Тут написано: «Шушурун»…
Царицын впился когтями, распахнул пластиковую обложку, и вдруг…
Что-то слабо заурчало в дальнем конце зала, и… дети поняли, что включился эскалатор. Кто-то спускался вниз, в павильон! Ну точно — вот послышались торопливые щёлкающие шаги, а потом шелест шёлковых рукавов, трущихся о мантию, и — голос страшного Рюдегера фон Бетельгейзе:
— А я Вам говорю, герр Шпека, их здесь нет! И быть не может!
— Отчего же, пан Рюдегер, отчего же? — быстро возражал второй голос. — Они же русские, им нужна русская лаборатория, вот что я Вам скажу!
Дети разом присели.
— Во всём виноват мальчишка, этот гадкий шаман! — шипел на бегу Рюд фон Бетельгейзе. — Я с самого начала предупреждал! Это очень опасный мальчик. Я думаю, это славянский мутант. Подумайте, какой колоссальной магической силой нужно обладать, чтобы истыкать гвоздями самого профессора Кохана Коша? Только русские варвары способны на такую жестокость!
— А я настаиваю, что всему виной девчонка, — нервно огрызнулся пан Войцех Шпека. — Не зря мудрая кобра Мак-Нагайна говорила, что у русской Надейды небывалый магический потенциал. Это она убила и Коша, и Карлиса Гаафса, у меня нет сомнений!
— Герр Шпека, здесь их определённо не может быть, — лысый фон Бетельгейзе остановился в десяти шагах от бокса, где притихли, прижимаясь под стеночку, бедные дети. — Да зачем им нужен Лабруис? Они разыскивают своего приятеля, а он уже давно в Отроге…
— Давай всё же удостоверимся, что здесь никто не прячется, — проскрипел пан Шпека.
— «Интересно, как ты хочешь удостовериться, — подумал Ваня. — Надеюсь, на этот раз обойдётся без…»
Не обошлось. Нервный пан вытащил красноватую резную шкатулку и — быстро извлёк волшебное перышко. На этот раз перышко было чернее, чем хлопья сажи. Положил на ладонь, дунул — пушинка взвилась почти к самому потолку и, затейливо танцуя, понеслась… прямиком туда, где прятались дети.
Ваня быстро посмотрел на Надиньку, перевёл взгляд на Касси, которая что-то шептала, потом глянул на отважного Ставрика. Тот уже приготовился снова жать курок волшебного зонтика…
«Нет, они здесь ни при чём, — осознал Ваня с горечью. — Перышко почуяло именно меня».
— Что надо говорить? — прошептала Надя, потрогав Кассандру за руку.
— «Господи, помилуй меня, грешного», — губами показала Касси.
Ваня следил за чёрным перышком, вьющимся под самым потолком… Да, приближается. Заходит, как бомбардировщик на цель…
— Кто-то из нас согрешил… — простонала Касси. — Кого-то оно почуяло…
Ваня спохватился: ну конечно же! Рванул пальцами браслет, сдёрнул с запястья капитанский хронограф. Аккуратно, чтоб не брякнуло, положил обратно на стол. Касси молча показала большой палец. Надинька быстро, неслышно чмокнула Царицына куда-то в ухо.
Ваня немного покраснел. И правда, как же не сообразил, что ведь это — тяжкий грех, кража! Одно дело, когда в передряге боец берёт чужие патроны, лекарство или пищу. Но роскошный капитанский хронограф был, если говорить совсем честно, не очень-то нужен Ване в колдовском подземелье. И брал его Царицын не для того, чтобы прямо сейчас пользоваться как компасом. Просто… ну как сказать… мечталось вернуться в училище не только с парой орденов на груди, но и с капитанским хронографом на запястье. Чтобы все видели: молодой человек побывал в серьёзном месте и вернулся с неслабым трофеем.
Перышко вдруг злобно завертелось — как оса, почуявшая, что её собираются шмякнуть полотенцем. Кинулось было вперёд, потом дёрнулось обратно — завиляло и поплелось обратно к хозяину.
— Да никого здесь нет, — опять заныл фон Бетельгейзе, стёкла пенсне колко блеснули. — Хватит время терять! Они, небось, уже в Отроге Полуночи…
Колдуны бросились к выходу — только почему-то не в сторону эскалаторов. Грохнула решетчатая дверца — и тёмное жерло тоннеля поглотило торопливые шаги. Двое двинулись по мосткам вдоль путей.
— Не нашли, не нашли! Перышко сначала к нам, а потом испугалось! — торжественно прошептала Надинька. — Это потому, что мы хорошо молились.
Ставрик с облегчением расслабил повлажневшие руки, стискивавшие волшебный зонт. Ваня поднялся с колен, подошёл поближе к свету — и раскрыл собственное личное дело.
Уже на второй странице начинался пространный рукописный текст с любопытным заглавием:
Сплошные термины и даже формулы — жаль, что некогда читать! Ваня бегло пошуршал жёсткими страницами — ух ты! Снова «Стратегическая карта души», только на этот раз… неужели его, царицынская, душа в виду имеется?
И Ванька увидел большой континент, распластанный на все четыре стороны, с мелкими островками по краям, а на нём — сам Кохан Кош ногу сломит: десятки армий, не один фронт, а несколько! Царицын понял, что в середине большой земли лежала его столица — и вокруг неё кольцами, авангардами наружу, навстречу врагу, стояли полки со странными названиями: «Послушание», «Трезвение», «Целомудрие». В некоторых местах оборона была пугающе редкой — только пунктирчиком намечены передовые позиции группы армий «Пост», батареи «Молитвы», редуты «Милостыни»… И тут Ванька ахнул: да вот же, по левому флангу, какой страшный прорыв в его обороне! Огромная, жирная красная стрела, пробив вялое сопротивление Ванькиной души, тянулась к столице… Кто такие? Кто это прорвался? Иван поспешно прочитал: гвардейский корпус «Тщеславие» и группа армий «Гордость»…
— Ну что, — спросила Касси. — Там не написано, куда нам теперь идти?
Ванечка не слышал. Он уже читал документ, озаглавленный просто и со вкусом:
Глаза запрыгали по колючей проволоке строк:
Ванька поразился коварству колдунов. Выходит, они специально для него хронограф приготовили! Собирались, наверное, на днях вручить на общем сборе студентов Моргнетиля. Чтобы Ваньке было особенно приятно, чтобы тщеславие пышнее расцветало в его душе…
— Как легко они меня разгадали, — пробормотал Ваня, захлопывая папочку.
