лишь готовят еду и шьют одежду из шкур. На совете они не смеют открыть рта, а все за них решают мужчины.
— Это тоже он говорил ей?
Заразиха замялась, наткнувшись на насмешливый взгляд Чины.
— Это все знают. Сурок рассказывал. Он жил в таком племени, пока не попал к нам.
— Это к делу не относится, — вмешалась Белая Марь — говори только то, что слышала своими ушами. Вернее, ушами своей внучки, Зелены.
— Ну так вот. Он сказал, что заберет ее. А она пообещала, что там, за долиной, она родит ему трех сыновей. Трех красавцев сыновей, похожих на него!
Племя ухнуло возмущением. Пламя факелов дружно качнулось в одну сторону, затем — в другую. Задние ряды воинственно затрясли копьями, а передние шагнули ближе к костру, теснее сомкнув кольцо вокруг Чины. Она стояла и смотрела на соплеменников. И ей казалось, что среди этой разъяренной массы она не найдет ни одного сочувствующего лица. Но она ошиблась. В переднем ряду возникло легкое шевеление. Кто-то протискивался вперед. И прежде чем Чина увидела человека, она заметила белые клочья седой бороды. Пикульник! Тепло коснулось сердца девушки.
Старик протиснулся сквозь плотный ряд, с трудом пробил себе дорогу. Едва заметно улыбнулся Чине, поклонился Прародительнице и прижал ладони к груди, повернувшись к сородичам.
— Послушаем Пикульника! — призвала к порядку Белая Марь. Возгласы угасли для того только, чтобы в любой момент вспыхнуть с новой силой.
— Сородичи! — сощурив маленькие глазки, начал Пикульник. — Я родился и вырос в этих лесах. Вместе с вами добывал еду и охранял жилище от дикого зверя. Вместе мы отражали нападки врага. Так ли я говорю? — Дед Пикульник обратил свой хитрый глаз на сородичей.
— Так, так, говори, Пикульник!
Старик удовлетворенно кивнул и погладил свою непослушную бороду. Отдельные пряди из нее устремлялись куда хотели.
— И никто из вас не сможет меня упрекнуть в том, что Пикульник подрывает материнские устои племени Желтого Цветка. Я всегда вместе с вами поклонялся Прародительнице и чтил женщину. Так ли я говорю?
— Никто тебя не упрекает, дед! Говори. Пикульник кивнул неторопливо. Помолчал.
— Вот здесь нападают на Чину, хотя ни одно свидетельство против нее я не могу назвать подлинным. Перед нами лишь слухи, обросшие домыслами, как перекати-поле обрастает пухом одуванчика.
Дед осмелел. Он говорил, посмеиваясь в свою седую бороду. Из-за нехватки зубов речь получалась слегка шепелявой.
— Может, у чужака и были скверные мысли увести девку в свое племя. Да и как не появиться таким мыслям? Вы посмотрите на нее. Кто сравнится с ней по красоте, силе и сноровке? Каких детей принесет она своей родне? Но что думала она? Почему никто не спросит, чего хотела она? Ведь она здесь. За две долгих луны Чина так и не собралась уйти с чужаком. Почему? Спросите себя, сородичи! А может, у нее имелся свой план? Может, не помешай мы ей, и завтра в племени появился бы сильный мужчина? Пусть сначала пленник, а впоследствии — старший муж будущей Прародительницы?
Хитрый Пикульник закончил и отошел в тень. Все молча уставились на Чину. Она с грустью смотрела в сторон; Пикульника. Он хотел ей помочь. Он помогал ей, сколько она себя помнит. Хоть в их племени род ведется по матери и мужчинам не принято делить детей на своих и чужих, подчеркивая родство, Чина с детства знала о своем родстве с Пикульником. Знала по тому парному теплу, сродни теплу молока, которое исходило от него всегда Очень жаль, что придется разочаровать его.
— Пусть говорит Чина! — крикнул кто-то из женщин.
— Говори, Чина! Говори! — подхватили десятки голосов. Стоявшая в заднем ряду ширококостная Темь потрясла над головой копьем:
— Если тебе нужна помощь, чтобы повязать чужака, ты нам только шепни! Он у нас и пикнуть не успеет!
Чина встряхнула волосами, и к ее ногам упали остатки венка.
— Спасибо. Мне не нужна помощь. Я действительно люблю чужака. В этом моя вина.
Люди вокруг костра притихли. Слышно было, как трещат в костре сучья и скулит за оврагом лисица.
( — — Я полюбила его, и он не похож на здешних мужчин. Он ловок и смел. Он горд и не смог бы терпеть плена. Он привык верховодить и быть главным, и поэтому я восхищаюсь им!
Чине было трудно произнести только первые слова. Все остальное она говорила легко и голову держала высоко и гордо. Ей жаль было Пикульника, жаль мать-Прародительницу, но она не умела и не желала врать и изворачиваться.
— И я действительно хочу уйти с ним и жить в его племени. Там мужчины не плетут косиц и не шьют одежду. Они охотятся и воюют. Он станет вожаком после отца, а сыновья унаследуют его власть.
— Не будет этого!
— Отступница!
— К позорному столбу ее! В круг выскочила Живучка:
— Вы все смотрите на нее и лебезите перед ней, потому что она — внучка Прародительницы! Любую другую давно бросили бы в ловушку для диких зверей!
Белая Марь сделала знак, и Живучка ретировалась. Чина видела, как в круг пытается снова протиснуться Пикульник, но его отталкивают, и— он повторяет свои безуспешные попытки снова и снова. Белая Марь беспокойно оглянулась на мать-Прародительницу. Дело принимало нежелательный оборот. Если с ее внучкой случится что-то из ряда вон выходящее, Прародительница никогда ей этого не простит. Именно она, Белая Марь, ведет совет и обязана направить стихию в безопасное русло.
— Пусть скажет Черный Жук, — примирительно заявила Белая Марь. — Сегодня еще никто из молодых мужчин не высказал своего мнения.
К костру сейчас же вышел долговязый черноволосый парень. Чина смотрела на него с некоторым раздражением. Затянувшееся действо ее утомило. И так все ясно. Зачем еще слушать Жука? К чему Белая Марь притащила сюда своего племянника? Все племя знает, что он бегает за Чиной и надеется стать ее мужем. Она давным-давно дала ему понять, что не возьмет его даже в половинщики Они когда-то вместе ловили лягушек, и Чина утирала его вечно мокрый нос.
Жук петухом прошелся вокруг костра и покровительственно взглянул на Чину.
— Я думаю, не стоит бросать Чину в яму на съедение медведям. Не так много в племени здоровых и красивы женщин.
Белая Марь удовлетворенно кивнула на мудрые слова племянника. И искоса взглянула на мать- Прародительницу. Старуха не шелохнулась и не издала ни звука.
— Да, Чина виновата, и она признает это. Конечно она заслуживает наказания. Кто не ошибается?
Сородичи молчали, исподлобья поглядывая на Жука В племени он не был самым метким стрелком. Занимался тем, что помогал своей тетке заготавливать сучья для костра. Сегодня он держал свою первую речь. Странно было слышать, как ловко и умно Жук складывает слова.
— Чину нужно наказать, но так, чтобы не нанести урон ее телесной красоте и здоровью. А потом выбрать ей на совете подходящего мужа.
Ха! — Чина рассмеялась в голос. Вот куда клонит хитрый Жук! Он прочит ей себя в мужья! В обход ее согласия! В наказание! Ну до чего же хитер Жук! Всегда стремился устроиться посытнее, не работая! Чина хохотала так, что пламя костра и людские фигуры запрыгали перед ней в неистовой пляске. Она хохотала в гневное лицо Белой Мари. Она не слышала, что кричит, тыча кривым пальцем ей в лицо, Заразиха.
Она хохотала, пока ее не схватили за руки и не потащили прочь от костра. Она так и не узнала в эту ночь, чем закончился совет.
…Лариса открыла глаза. На нее смотрел мужчина. Он склонил свое лицо близко к ее лицу, и она почувствовала его запах и увидела его серые, с черными крапинками, глаза. Она тотчас вспомнила пещеру. Вспомнила, как, очнувшись на холодном каменном полу, увидела над собой эти глаза. Это лицо с двухдневной щетиной на скулах. И вспомнила свое ощущение, будто лицо ей знакомо. Но в то же время она осознавала, что человека этого она не знает. Они молча рассматривали друг друга, пока наконец Лариса не проговорила изумленно:
