к слиянию с Солнцем он идёт; а кто покидает мир на южном пути [Солнца], к величию Предков уйдя, идёт он к слиянию с Луной, мира Луны достигает. Оба эти величия, и Солнца, и Луны, знающий Брахман обретает, а после того — величия Брахмана он достигает» («Тайттирия-араньяка» 10.64).
8. Человек, относящийся к первому типу, то есть обладающий Божественной природой (дивья-бхава), совершая ритуальное действо, с одной стороны, исполняет Вселенский Закон (гласящий, что Мироздание держится жертвой), а с другой — подаёт благой пример людям второго типа (вира-бхава), позволяющий им подняться на более высокий Духовный уровень — из вира стать дивья (при тотальной трансформации своего существа в процессе ритуала).
9. Таким образом, принадлежащий ко второму типу (вира), достигая совершенства в ритуале, который на определённом этапе становится внутренним жертвоприношением, пресуществяет своё естество посредством совершаемого обряда — раскрывает свою Божественную (дивья) природу, вследствие чего не возвращается на землю, но «достигает величия Брахмана».
10. Рассмотрим практическую сторону ритуального действа и его символику на примере церемонии ашвамедхи (Ведического жертвоприношения коня).
11. «Ом! Голова жертвенного коня — это поистине время рассвета, глаз — это Солнце, дыхание — ветер, раскрытая пасть — Агни Вайшванара, туловище жертвенного коня — это год, спина — небо, брюхо — воздушное пространство, пах — земля, бока — страны света, рёбра — промежуточные стороны, члены — времена года, сочленения — месяцы и половины месяцев, ноги — дни и ночи, кости — звёзды, мускулы — облака, пища в его желудке — песок, жилы — реки, печень и лёгкие — горы, волосы — деревья и травы, передняя половина — восходящее [Солнце], задняя половина — заходящее [Солнце]; когда он оскаливает пасть — сверкает молния, когда он встряхивается — гремит гром, когда пускает мочу — льёт дождь, его ржание — речь. Поистине день родился, подобный махиману, что перед конём, рождение его — в восточном море; ночь родилась, подобная махиману, что позади коня, рождение её — в западном море; эти махиманы поистине возникли по обе стороны коня. Став конём, он понёс на себе Богов, жеребцом — гандхарвов, скакуном — асуров, лошадью — людей. Море — его привязь, море — источник рождения» («Брихадараньяка-упанишада» 1.1).
12. Само жертвоприношение происходит одновременно на трёх уровнях: физическом (само ритуальное заклание коня — сожжение на священном огне его сальника, сопровождаемое выливанием в огонь растопленного масла из особых сосудов: золотого и серебряного), речевом (произнесение соответствующих мантр) и ментальном (воспроизведение в уме всех указанных в тексте отождествлений). Особая значимость этого священнодействия выражалась в его связи с фигурой Праджапати, как бы приносившего в ходе обряда Себя в жертву Самому Себе. Следующий текст содержит прямое обращение к коню, олицетворяющему собой весь космос:
13. «Твоя спина — небо, твоё местоприбывание — земля, твоё дыхание — воздушное пространство, твой источник рождения — море, твой глаз — Солнце, твоё дыхание — ветер, твоё ухо — Луна, твои сочления — месяцы и половины месяцев, члены — времена года, твоё величие — год» («Тайттирия-самхита» 5.7.25).
14. Интересно, что брахман, совершавший жертвоприношение, делал свою работу исключительно ментально, молча сидя на своём месте на протяжении всей длиннейшей церемонии (ашвамедха длилась более года); при этом его деятельности приписывалось значение большее, нежели деятельности всех остальных жрецов (совершающих работу на физическом плане) вместе взятых. Его задача во время совершения ритуального действа была — увидеть, как вся Вселенная приносится в жертву Праджапати. Так как конь (то есть Вселенная) есть одна из форм Праджапати, то фактически речь шла о принесении Праджапати в жертву Праджапати. Именно в этом заключалась сакральная суть обряда. При этом сам брахман также отождествлялся с Праджапати[126] .
15. Принимая во внимание то, что приношение Праджапати в жертву Самому Себе есть Его главный акт в качестве Творца Мира, — а в этой Своей функции Он носит Имя Вирадж, — брахман в конце концов должен был увидеть себя тождественным Праджапати в форме Вираджа. А так как Праджапати является ещё и олицетворением ритуала, брахман тем самым, согласно авторитетному комментарию Саяны, становится принадлежащим к сфере ритуала.
16. К аналогичному видению картины ашвамедхи должен прийти и заказчик церемонии — царь. Он также созерцает Праджапати, приносимого в жертву Праджапати; при этом себя он может рассматривать то как главное действующее лицо, то как жертву. Таким образом, все главные участники ритуала должны в процессе его совершения коренным образом изменить свой онтологический статус: они становятся соучастниками изначального жертвенного акта, которым Праджапати творит мир, переходя из обыденного существования в сферу ритуала, из мира профанного в мир сакральный.
17. Но мир ритуала — это особый мир, уже не человеческий, но Божественный. Для вхождения в него (и, так сказать, эффективного функционирования в нём) необходима предварительная подготовка — более или менее тщательное очищение и «новое рождение» — инициация, Духовное посвящение (дикша). Например, для участия в ашвамедхе (и для того, чтобы оказаться достойным плода этого величайшего из Ведийских жертвоприношений) требовались многочисленные и чрезвычайно сложные посвятительные и очитительные обряды, в том числе пост, бдение, передача царской власти на время ритуала одному из жрецов и т.д.[127]
18. В то же время сам ритуал выступает в роли очистительного действа, ибо приобщение к миру Божественному само по себе рассматривается как очищающее человека. В самом начале «Шатпатха- брахманы», при изложении процедуры принятия обета (что должно предшествовать началу всякого жертвоприношения), говорится следующее:
19. «Кто собирается принять обет, тот, стоя между очагами Ахавенией и Гархапатьей и повернувшись лицом к востоку, прикасается к воде; он прикасается к воде потому, что человек — это нечистое, ибо он лжёт, и потому, что этим действием [достигается] внутреннее очищение, ибо вода — это чистое. 'Став достойным ритуала [то есть ритуально чистым], я приму на себя обет', — так [говорит он]; ибо поистине вода очищает. 'Став чистым с помощью этого чистого, я приму на себя обет', — так [говорит он]; потому он и прикасается к воде... После совершения [жертвоприношения] он слагает с себя [обет], произнося [мантру]: 'О, Владыка обетов! О, Агни! Я выдержал обет. Я был достоин этого. Я достиг успеха'. Двоякий поистине [мир] этот: Истина и ложь [составляют его]; и нет третьего. Поистине Боги — это Истина, человек же — ложь. Поэтому, произнося [мантру]: 'Вот я перехожу от лжи к Истине', — он переходит из [мира] людей в [мир] Богов. Тогда — пусть говорит он только Правду, ибо этот обет поистине держат Боги.
