посвященный Юлию Цезарю, от которого город [Юлин] получил имя.
III, 1 (1126 г.). Юлин, Юлием Цезарем основанный и названный — в котором даже копьё его, прикреплённое к колонне огромной величины, памяти его служило, — имел обычай праздник некоего идола в начале лета отмечать большим стечением людей и пляской. <...>
Сходясь с обычным жаром на упомянутый праздник идола, все жители края многообразными способами устраивали зрелища и пиршества, и сами прежде скрытые изображения идолов народу, разнузданному пустой радостью, показывали и к древнему языческому обряду побуждали, и постоянно впадали от этого в бедствие Божественной одержимости. <...>
Щецин <...> заключает в себе три горы, из которых средняя и самая высокая посвящена верховному Богу язычников Триглаву; на ней есть трехглавое изваяние, у которого глаза и уста закрыты золотой повязкой. Как объясняют жрецы идолов, главный Бог имеет три головы, потому что надзирает за тремя царствами, то есть небом, землей и преисподней, а лицо закрывает повязкой, поскольку грехи людей скрывает, словно не видя и не говоря о них.
III, 8 (1127 г.). <...> ...Был некий жрец идолов, который, услышав о новой вере, обратился к хитрым «доводам». Наряженный в плащ и другие одежды одного идола, вышел он тайно из города [Волегоща] и, придя в соседний лес, неожиданным появлением напугал крестьянина, шедшего мимо. Тот, увидев жреца, облаченного в одеяние идола, подумал, что явился его Бог; переменился в лице, полумертвый от потрясения, и услышал такие слова: «Я — твой Бог, которого ты почитаешь. Не бойся, но встань скорее, пойди в город и объяви мое послание правителям и всему народу: если ученики того совратителя [Оттона], что с князем Вартиславом [поморским] находится в Знойме, здесь появятся, да будут без жалости преданы жесточайшей смерти; иначе город вместе с жителями погибнет».
<...> [Клирик Дитрик, убегая от горожан], приблизился к самым дверям храма и, не зная, куда повернуть, отчаянно вбежал в само святилище и, увидев золотой щит, прикрепленный к стене и посвященный Яровиту, их Богу войны, — которого касаться у них было запрещено, — схватил этот щит и вышел к ним. Они же, будучи глупой деревенщиной, решили, что встретили своего Бога Яровита, и, потрясенные, обратились назад и пали наземь.
III, 3. [9.IV в городе гаволян (Гавельберге)]. Ведь в самый день его прихода город, повсюду увешанный знаменами, справлял праздник некоего идола Яровита.
8. Герборд, «Житие епископа Оттона» (XII в.)
II, 13. [4.VI.1121 г.] <...> приблизившись к городу Пирица. Было тут около 4000 людей, собравшихся со всего края <...>. Это был день праздника язычников, празднуя который играми, невоздержанностью и пением, безумный народ встретил их, ошеломленных.
II, 31. Были в городе Щецине четыре контины, но одна из них, главная, была сооружена с удивительным старанием и мастерством. Внутри и снаружи она имела скульптуры, выступавшие из стен изображения людей, птиц и зверей, столь соответственно своему виду переданные, что казались дышащими и живущими; <...> краски внешних изображений никакая непогода, снег или дождь не могли затемнить или смыть, таково было мастерство художников. В этом здании, по древнему отеческому обычаю, захваченные Богатства и оружие врагов, и нечто из морской добычи или добытого в наземных битвах, согласно закону десятины собиралось. Также чаши золотые или серебряные, с которыми обычно пировали и пили знатные и могущественные люди, здесь хранились и в дни торжеств выносились, словно из святилища. И огромные рога лесных быков, позолоченные и украшенные камнями, для питья, и рога для игры, мечи и ножи, многая драгоценная утварь, редкая и прекрасная видом, здесь хранили для украшения своих Богов. <...> Было также здесь изваяние тройное, имевшее на одном теле три головы, именовавшееся Триглав; завладев им, [Оттон] одни лишь соединенные головы, уничтожив тело, забрал с собой в качестве трофея и позже отправил в Рим как доказательство их [поморян] обращения. <...>
II, 32. <...> Имели также коня удивительной величины, тучного, вороной масти и весьма горячего. Он весь год отдыхал и был столь священен, что никто не смел на него сесть; имел также старательнейшего хранителя в лице одного из четырех жрецов храмов. Когда же они собирались в сухопутный поход, на врагов или ради добычи, то имели обыкновение исход дела предсказывать через него таким способом. 9 копий размещали на земле, в одном локте друг друга. Оседлав и взнуздав коня, жрец, которому надлежало заботится о нем, трижды проводил его через лежащие копья туда и назад. Если конь проходил, не споткнувшись и не задев копий, это считали знаком удачи и спокойно выступали; если же наоборот, оставались.
III, 5 (1127 г.). [В Волегоще] жрец, который там служил идолу, войдя ночной порой в соседний лес, стал в жреческом облачении на высоком месте, у дороги, среди густых кустов. И, подняв руку, так обратился к некоему крестьянину, который шёл из села на базар: «Эй, добрый человек!» Тот, обернувшись в ту сторону, откуда услышал голос, в кустах человека в белоснежном одеянии, при невероятном свете, увидел и испугался. А он: «Стой и слушай, что я скажу. Я — твой Бог. Я покрываю всходами поля и листьями леса. Плоды полей и деревьев, приплод скота и все, что служит нуждам людей, в моей власти. Это я даю моим почитателям и тем, кто презирает отвергающих меня. Скажи же тем, кто в городе Волегоще, чтобы не принимали Бога чужого, который их защитить не сможет; велю также, чтобы посланцев чужой веры, приход которых к ним предсказываю, в живых не оставили».
III, 6. <...> На стене висел щит удивительной величины, искусной работы, золотым листом обтянутый, который трогать никому из смертных не дозволялось <...> и никогда, кроме как во время войны, нельзя было сдвигать с места. Он <...> Богу их Яровиту, который по-латыни зовется Марс, был посвящен, и они верили, что во всякой битве будут победителями, имея его впереди себя.
III, 26. [Юлинцам] велю, чтобы, помня об этой смуте, ни самого Юлия, ни копьё Юлия, ни статуи идолов или изображения никоим образом не почитали. <...>
9. Монах Прифлингенский, «Житие Оттона» (XII в.)
II, 6. <...> ...В это время у юлинцев <...> почиталось благоговейно хранимое копьё Юлия Цезаря, которое ржавчина так изъела, что само железо уже ни для какого употребления не годилось. <...> Язычники говорили, <...> что копьё это — Божественной природы и ничто преходящее или падшее соединиться с ним не может <...>; в нем они видели свою защиту, опору отечества и знак победы.
II, 11 (1124 г.). В этом городе два дома, которые, словно от того, что содержали (continerent) заключённые в них изображения Богов, издавна назывались континами. С большим старанием и искусством сооружённые, они, однако, далеко отстояли друг от друга. В них глупым народом язычников почитался Бог Триглав. Кроме того, горожане имели обычай содержать коня превосходной стати, посвященного Богу Триглаву. Также и седло его, золотом и серебром, дабы приличествовало Богу, украшенное, в одной из контин хранилось главным жрецом идолов. Божественный конь, несомненно, им наученный, приходил в установленное время и место, когда для получения прорицаний сходился этот языческий народ, обманутый разными заблуждениями. Обычай же гадания был таков. Разбросав много копий, заставляли коня Триглава через них идти. Если ни одного из них, проходя, не касался, гадание считали благоприятным и, сев на коней, отправлялись за добычей. Если же какое из них задевал, то полагали своё намерение отвергнутым Божественным конём, и к гаданию прибегали, пока, по их мнению, не узнавали, когда следует плыть или идти в набег. От всего же захваченного имели обычай отделять десятину, и поскольку Бога Триглава вопрошали во всех случаях, то упомянутые контины процветали. II, 16. <...> наряду с другими священными зданиями, одну контину, содержавшую в себе почитаемое копьё Юлия Цезаря, передали в руки епископа.
10. Гельмольд, «Славянская хроника» (XII в.)
