— Она там была? В связи с исчезновением денег?
— Джо Честер говорит, что нет. Он пришел с опозданием. Детектив снова расспрашивала его об убийстве.
— Гм, — задумчиво произнес Смит, ополаскивая в раковине чашки. — Что у тебя запланировано на сегодня? — спросил он сквозь шум воды.
— Несколько встреч, — ответила Анабела.
— Как, опять собрание в музее? У тебя дел, как в Совете национальной безопасности.
— Ты имеешь в виду ту компанию, что держится в тени и стоит на страже президентской власти, а заодно и демократии от выборов до выборов? Нет, все проще, моя встреча имеет отношение к поездке в Сан-Франциско.
— Ты едешь в Сан-Франциско? — удивленно переспросил Смит, закрывая кран. — И когда же?
— Разве я тебе не говорила?
— Нет.
— Через две недели, Смитсоновский и Думбартонский фонды организуют конференцию, посвященную искусству доколумбовой эпохи. Там соберутся коллекционеры и представители небольших музеев со всей страны. Мне позвонили из консультативного комитета фонда Думбартона при Гарвардском университете и пригласили приехать. Меня очень взволновало и заинтересовало это предложение.
— Могу себе представить. Надолго ты уезжаешь?
— На четыре дня. В пятницу уеду, в среду вернусь. Извини, если забыла сказать тебе об этом. Мне казалось, я говорила.
— Возможно, и так. Жаль, что твоя поездка не приходится на этот уик-энд. Хорошая причина не ходить на буффонаду театра «Три С».
— Не могу тебе в этом помочь, — рассмеялась Анабела. — Не хмурься, Мак, может быть, спектакль тебе и понравится.
— Не исключена и такая возможность.
Сценическая постановка убийства Филипа Бартона Ки конгрессменом Дэном Сиклсом должна была быть представлена на суд зрителей в субботу в парке имени Лафайета напротив Белого дома. В тот же вечер в Национальном музее архитектуры устраивался званый обед. Смит предпочел бы отправиться сразу на обед, пропустив театральное представление. Но Анабела посчитала это дурным тоном, все равно что прийти на свадебный обед, не побывав на самой церемонии.
— А ты?
— Что я?
— Чем ты собираешься заняться сегодня?
— Тем же, чем и ты, буду сидеть на разных заседаниях. Декан настаивает на изменении учебных планов, и мы собираемся по этому поводу. Мне не нравятся его предложения, но он — декан, мой начальник, а я — исполнительный солдат.
— Но сначала ты, не скупясь на слова, высказываешь свои замечания.
— В этом ты не права, — сказал Смит. — Я предпочитаю считать, что оперирую минимумом тщательно подобранных слов. Но тем не менее декан узнает мое мнение.
В этот день, казалось, по всему городу проходили разного рода собрания и заседания. Дарси Айкенберг предстояло побывать на четырех в Главном полицейском управлении на Индиана-авеню 300.
На первое она опоздала, потратив больше времени, чем предполагала, на опрос сотрудников Тирни в его Корпорации. Ее запоздалое появление вызвало резкое замечание начальника отдела научно- технических методов сурового ветерана Уолли Зенгера.
— Терпеть не могу делать замечания, Дарси, но дело Юрис не единственное, над которым мы работаем.
Айкенберг не придала особого значения его реплике, она взяла стул и села к столу, в центре которого стояла пишущая машинка с надписью «Кэнон» на черном футляре. Она работала от шести батарей.
— Итак? — спросила Айкенберг Зенгера.
— Нет никаких сомнений, найденные в ее квартире письма были отпечатаны на этой машинке.
— На машинке такого типа или конкретно на этой? — уточнила Айкенберг.
Зенгер удивленно поднял брови и что-то пробормотал себе под нос.
— Если я говорю, что письма напечатаны на этой машинке, значит, я и имею в виду именно эту конкретную машинку, — сказал он, глядя через стол на Дарси. — Мы купили еще четыре. Все выглядят одинаково, но в этом аппарате литеры «Т» и «М» получаются смазанно. Кроме того, на этой машинке установлены поля, а также верхние и нижние границы, соответствующие параметрам писем. Это определенно та же машинка.
— Отлично, — сказала Айкенберг, оглядывая собравшихся за столом. Двух детективов, которые принесли машинку, назначили помощниками Дарси в расследовании убийства Юрис. Трое других полицейских являлись сотрудниками отдела.
— Вернитесь в Национальный музей, — отдала распоряжение своим подчиненным Айкенберг, — и выясните, кто имел доступ к этой машинке и где она находилась большую часть времени.
— Мы взяли ее из комнаты, которую называют кабинетом управляющего, — ответил один из детективов.
— Она там постоянно находилась? Выясните это, пока не закончился рабочий день.
Вторая встреча
Отдел вещественных доказательств полицейского управления на протяжении многих лет служил объектом нареканий. Казалось, задача этого подразделения была предельно проста и ясна: регистрировать и сохранять вещественные доказательства, чтобы представить их затем в суде. Но иногда улики бесследно исчезали. Пропадали наркотики, конфискованные во время рейдов. Однажды Управление внутренних дел возбудило уголовное дело против полицейских, сначала конфисковавших наркотики, а затем продавших их тому же торговцу. Отмечались случаи исчезновения оружия. А обличительные документы, которые должны были быть использованы для привлечения к суду кое-кого из правительственных чиновников, бесследно пропадали, словно унесенные ветром в более веселые места.
Нельзя, однако, говорить, что подобные случаи происходили регулярно. Напротив, материалы обычно хранились в целости и сохранности до того момента, когда их требовал прокурор, чтобы выдвинуть обвинение. На протяжении шести месяцев в отделе не отмечалось никаких инцидентов. Но утечка информации о письмах, якобы написанных Венделем Тирни Полин Юрис, положила конец периоду относительного спокойствия.
Отдел вещественных доказательств находился под началом Фрэнка Честера, прослужившего в полиции восемнадцать лет, большую часть времени он провел, сидя за столом и работая с бумагами. Его дежурства на столичных улицах в самом начале службы в полиции не были отмечены никакими особыми событиями, и соответственно достаточно бесцветными оказывались и представляемые им отчеты, не получавшие опенки выше среднего уровня. Поговаривали, что у Честера не было ни мужества, ни особого желания нести патрульную службу.
Когда ему предложили должность в Отделе вещественных доказательств, Честер согласился и ни разу не пожалел об этом. Работа его полностью удовлетворяла. Рабочий день с 9 до 17, возможность спокойно дослужиться до пенсии, до которой оставалось два года.
Когда Фрэнк Честер увидел входившую в комнату Дарси Айкенберг, особой радости он не ощутил. Честер вообще недолюбливал детективов, считая их самодовольными хвастунами, но особенно не выносил женщин-полицейских. По его мнению, женщинам было не место в пожарных и патрульных машинах, а также им нечего делать на военной службе. Его аргументы не отличались оригинальностью: у женщин есть
