буркнул Иван.
– На этой же неделе схожу, – начала Майя, – ты же понимаешь, во-первых, выставка…
И тут раздался звонок в дверь.
– Это пьяный сосед заблудился, – объяснила Майя. – С ним бывает…
Звонок повторился. И еще раз. Звонили пронзительно и настойчиво, подолгу не отнимая пальца от кнопки.
– Он что, спятил? – рассердился Иван. – Погоди, сейчас я с ним разберусь!
– Лежи! – Майя удержала его за плечи и повалила на подушку. – Нормальный человек так звонить не станет. Видимо, это не мой алкоголик. Так может звонить… знаешь, кто? Соседи, к которым я протекаю! Они уже однажды так трезвонили…
Она встала и вышла в прихожую. Иван услышал, как открывается дверь. Потом мужской голос сказал невнятное, и на пороге возник мужчина. В комнате был полумрак, в прихожей – светло, так что Иван увидел лишь его силуэт в профиль.
– Смотрю, в окне свет… – говорил мужчина, обращаясь к оставшейся в прихожей Майе. – Ну как же не зайти, тем более, что я вчера был на твоей выставке и…
Тут мужчина привычным движением попал пальцем в выключатель, зажег свет и увидел лежащего в постели Ивана.
Они уставились друг на друга: мужчина – с изумлением, а Иван – даже с интересом.
Пауза продлилась очень недолго.
– Ну, с нами все ясно, – сказал мужчина, и его вынесло из комнаты.
– А что же ты еще ожидал увидеть? – жестяным голосом спросила Майя.
Потом сразу хлопнула входная дверь, а Майя вернулась и села на стул.
– Значит, это и был твой сосед? – недоверчиво спросил Иван, потому что гость оказался трезвым и даже приятной внешности.
– Это мой муж, – сказала Майя. – Вспомнил! Явился!
Иван присвистнул.
– Ерунда какая-то, я даже слова сказать не успела, – то ли сердито, а то ли растерянно произнесла она. – А он сразу в комнату!
Что-то надо было делать. Возможно, встать, одеться и уйти. По расстроенному лицу Майи Иван угадал – проворонен последний шанс. С одной стороны, и замечательно, если так, но с другой…
– Не вовремя я прибыл, – буркнул Иван.
– Да при чем тут ты!… – она вздохнула и заговорила – торопливо и зло. – Мы три года назад развелись. Это была его инициатива я тянула, как могла! А после всего… после этого он не забыл меня… представляешь, повадился приходить! Вот так и приходил иногда – два года! И я принимала! Вот скажи ты мне – на что я надеялась?…
Иван видел, с какой болью дается ей эта совершенно ненужная исповедь, а прервать не мог.
– Да вот, принимала! И вся гордость – к черту… Ладно! Это уже лирика. Два года, понимаешь? Его где- то там носит, с кем-то там, а я сижу по ночам, работаю и жду! Вот – на целую выставку наработала, хоть за это ему спасибо! Работаю и думаю – ну, что же такое сделать, чтобы избавиться от этого идиотского ожидания?
– В таких случаях клин клином вышибают! – посоветовал Иван и поразился собственной злости.
Майя растерянно посмотрела на него.
– Мавр сделал свое дело, мавр может уходит? – поинтересовался Иван колючим голосом. Перед глазами стояло письмо… Он вылез из-под одеяла и взялся за джинсы.
– Перестань, – сказала Майя. – Куда ты, на ночь глядя?
Но она до того погрузилась в свою неприятность, что вежливые слова были хуже всякой ругани.
– Такси поймаю! – строптиво отвечал Иван.
– Перестань! – вдруг приказала она. – Ну, клин клином, ну, мавр! Ты, что ли, лучше? Я по твоим святым чувствам удар нанесла?
За окном ударил в подоконник обыкновенный весенний дождь.
– Не мудри, – уже спокойнее сказала Майя. – Все к лучшему. Вот я, например, очень тебе благодарна. Это же победа, понимаешь? Он впервые в жизни был третьим лишним!…
Майя расхохоталась, и смеялась она гораздо дольше, чем следовало бы.
Иван подумал – действительно, не он же сейчас был третьим лишним, а тот, другой. Хотя и у него роль не из лучших. Да еще дождь начался.
– Давай-ка лучше ложись, – и он вернул джинсы на спинку стула. – Тебе завтра рано вставать.
– Я немного поработаю, – подумав, ответила Майя. – В дурном настроении мне лучше работается. А такого дурного у меня давно не бывало.
Она села к столу – и Иван заснул, не дождавшись, чтобы она по крайней мере обернулась к нему.
Утром Майи не было, а свежая картинка для детской книги лежала на столе. Принцесса в облачном платье с воланами и в зубчатой короне собирала разноцветные ромашки на лугу перед замком. Серые глаза принцессы грустно смотрели на букетик. У ее ног встала на задние лапки собачка с такими же глазами.
Майя тщательно выписала каждый завиток рыжих принцессиных кудрей, каждую травинку. Иван понял, что работала она чуть ли не до утра. Это он уважал – сам любил точность и тонкость в деталях.
И в цирке, где Гришины джигиты еще не освободили манеж, Иван, стоя у форганга в тренировочном трико и ежась от сквозняка, думал – что вот надо же, впервые в жизни встретил женщину, которая не боится работы, и с той ничего не вышло…
– Вот так-то, Хвостик, – сказал он мячу. – С бабой я завязываю, но хоть ты-то не подведи…
Очевидно, довольные его решением, мячи летали, как заведенные, радуя глаз и руку. Иван думал – первые куски будущего номера должны быть именно механическими, без азарта. А вот потом, когда за витражом начнет разгораться свет…
Очевидно, ему тоже работалось лучше в дурном настроении. Те несколько дней, что он не видел Майи, не звонил ей и даже не ходил на выставку, несомненно, пошли на пользу будущему номеру супер-экстра- класса «Жонглер и Мадонна».
Потом он встретил Майю в цирке – она входила в кабинет к главрежу, а он еле исхитрился не вылететь из-за угла приемной. Мавр сделал свое дело и ушел.
И наступил очередной вечер. Иван, вооруженный воздушными шарами с бутафорской ромашкой, маршевым шагом вышел на манеж в общей веренице артистов. В нужную минуту он раскинул руки в сторону, обратил лицо вверх и увидел, что в директорской ложе сидит Майя.
Она пришла посмотреть на него, так понял Иван, она делает первый шаг! Но – зачем? Ей нужна победа – вроде победы над первым мужем? Ей нужен мавр, которого даже не пытаются удержать? Чего она хочет? Клин клином, что ль, не до конца выбит?
Ах, ты пришла полюбоваться, как твой мавр выпендривается на манеже, думал Иван, ладно, ладно! Сейчас и мы кое-что устроим! Выпендримся!
– Хвостик, – сказал он мячу, уже стоя за кулисами перед выходом. – Хвостик, мы все сделаем о-кей! Понял?
Чужая музыка кончилась, началась своя. Иван сосчитал до четырех и побежал на манеж вдогонку за булавами.
Был в бархатной книге один трюк – просчитанный, продуманный, но еще ни разу не попробованный – поворот с семью мячами на триста шестьдесят градусов. На сто восемьдесят – это Иван освоил, на триста шестьдесят – даже не приступался.
Но он знал за собой одну странную вещь. Когда он начинал репетировать новый трюк, тот в самый первый раз удавался прилично, неприятности начинались уже потом. Значит, что – главное? Главное – повыше отправить мячи и не залететь вбок на стремительном повороте.
Майя, единственная в зале, уже знала – что это такое и как оно невероятно. Более того – знала, что Иван это запланировал на будущий год. Так получайте же, мадам!
Иван работал отчаянно. Булавы и кольца изумлялись, но слушались. Мячи – помогали! Они знали, что такое – дьявольский всплеск гордости. И Иван знал, что они не подведут.
Завалив трюк на представлении, артист обязан его повторять до удачи. Это – закон. Людей,
