— Донесет! — рявкнул Жилло. Он вертел головой — но ни Дедули, ни Малыша уже не видел.
— Больно нужно было всякую дрянь хлебать! — упрекнул Малыш откуда-то снизу.
— Тебе, видно, в Коронном замке понравилось! По мне, так уж на дне морском лучше, — блеснул оптимизмом Жилло.
— Эй! Смотрите! Корабль! — обрадовался Дедуля. — Да вот же, прямо под нами! Спускаемся, ребята!
— А если сторожевой? — с сомнением спросил Жилло. — Как раз прямо в лапы и спустимся.
— Нет, это торговый. Все паруса убрал и болтается себе посреди залива. Спускаемся, — не унимался хлебнувший страху Дедуля. — Хуже не будет!
Жилло с сомнением покосился на него. И был прав — опуститься в бурю на гуляющую палубу судна, не имея рук, а лишь пернатые махалки, было делом, мягко говоря, интересным. Но махалки здорово устали.
В какую-то минуту, опустившись довольно низко, вся троица поняла, что не знает, как быть дальше. Малыш изловчился и обнял ногами мачту где-то возле самого топа, Дедуля зацепился крылом за рею. Но до палубы оставалось еще добрых пятьдесят футов. Не кидаться же вниз, сложив крылышки…
— Надо зайти с кормы! — заорал Жилло. — Пусть нас ветром на нее накинет! Главное — ногами вперед лететь, а как коснемся палубы — сразу падать набок! Поняли?
Чтобы внушить Дедуле с Малышом бодрость, он первым залетел сзади — и порыв ветра, пронеся его над кормой, чуть не вмазал в бизань-мачту. Жилло немедленно взмыл вверх.
— Вот-вот, нахлебались всякой дряни, — вспомнил свою бурчалку Малыш, — а как выпутываться — не знаем!
И внезапно изменившийся ветер вдруг разнес их чуть ли не на разные концы залива.
— Эй, Малыш! Дедуля! Вы где?! — завопил Жилло. — Машите сюда!
— Мы-то здесь! — отвечал откуда-то сверху Дедуля. — А корабль пропал.
— Чует мое сердце, это сторожевой корабль был. Какой нормальный капитан в такую бурю по заливу мотаться станет? — спросил сам себя Жилло и вдруг сообразил, что знает такого ненормального капитана!
Он завертелся в воздухе, пытаясь углядеть парусник. И увидел внизу игрушечную лодочку с почти невидимыми пустыми мачтами.
— Спускаемся! — велел он. — Если это «Золотая Маргарита», то все в порядке!
Братцы-воришки переглянулись.
— Если это «Золотая Маргарита», то нам там и вовсе делать нечего, загадочно сказал Дедуля. Жилло понял, что братцы и тут наследили.
— Ну и болтайтесь между небом и землей! — в ярости крикнул он. — А я постараюсь на нее опуститься!
Теперь ветер дул кораблю в нос. Опустившись как можно ниже, Жилло убедился — да, действительно, деревянная девица с невероятной грудью украшала нос шхуны, и по обе стороны широкого лица лепились крутые золоченые завитки деревянных волос. Ветром его кинуло прямо на эту необъятную грудь, крепко к ней приложило, а поскольку порыв стих, Жилло сполз по животу деревянной девицы вниз и въехал ногами в какую-то дыру. Высокая волна подхлестнула его и он, совершенно мокрый, еле успев прижать крылья, оказался в темной конуре.
Конура была до того узка, что одному человеку — и то еле повернуться. Как раз против дыры имелась дверь — через нее Жилло и вывалился в какой-то коридор.
И первое, что случилось — он вопль услышал.
— Помогите! Черт морской! — заорал, столкнувшись с ним нос к носу, какой-то бравый мореход. И, поскольку его угораздило шарахнуться от Жилло, когда судно переваливалось через волну, мореход шлепнулся аккурат на задницу. При этом он выронил фонарь и свечка в нем погасла.
— Чего орешь?! — напустился на него Жилло. — Какой я тебе морской черт? Немедленно веди меня к капитану!
— Черт! А кто ж ты еще можешь быть? — уверенно возразил моряк. Ребята! Черт!!!
Невзирая на шум бури, вопль услышали. Еще двое появились в коридорчике. И чего уж скрывать — не заметив в темноте, что мокрый гость лишен рук и снабжен крыльями, его скрутили, запеленали в парусину и повлекли на корму — показывать капитану. Впрочем, Жилло и не сопротивлялся особенно. Крыльями много не навоюешь.
Капитан Шмель сидел в своей каюте и развлекался бутылкой рома.
— Вот! — доложили моряки, ворвавшись и установив перед собой Жилло. Нечисть поймали!
— Откуда он такой взялся? — оторвавшись от кружки, недоуменно спросил капитан.
— Из гальюна! — доложили моряки. И описали, как Дик-Самопал шел себе тихонько в гальюн ради малой надобности, как дверь распахнулась и как морской черт сбил с ног бедолагу Дика.
— А надобность-то справил? — осведомился у пострадавшего капитан.
— Нет еще, — признался тот. — Не до нее же было!
— Ну так и лети мухой справлять! — гаркнул капитан. — И вы туда же! А с нечистью я сам разберусь.
Моряки выпустили из железных лап Жилло и на всякий случай отскочили подальше. Чтобы не пугать их своим нечеловеческим видом, Жилло стоял, не двигаясь, крылья волей-неволей по швам.
— Ну?! — грозно рявкнул капитан, вставая. — Мне повторять?
Моряки выпихнулись за дверь. Капитан подошел к Жилло. Видно, при всей своей отваге он тоже ощутил некоторую неуверенность. Протянув руку, он потрогал Жилло за плечо и понюхал пальцы. Потом взял за край намокшую парусину.
— А ну-ка, поворачивайся! — приказал.
Жилло, вертясь, высвободился. Мокрые темные крылья, свисая вдоль боков, очевидно, имели вид мокрого темного плаща.
— Серой ты вроде не пахнешь. Рожу подними, морской черт, — велел капитан. — И волосню мокрую с рожи убери. Дай взгляну. Впервые вижу, чтобы в бурю гости на шхуну через гальюн жаловали.
— Не могу, — сказал Жилло. — Нечем.
Капитан удивился, но подошел и сам пятерней освободил физиономию гостя от волос.
— Чуяло мое сердце, студиозус! — воскликнул он. — Что с руками-то? Отнялись, что ли?
Жилло молча развел крылья.
— Ого! — сказал капитан, но комментировать не стал. — Однако!.. Гонец мой до тебя добрался?
— Добрался. И передал, что велено.
— Испугался я, — честно признался капитан. — Ты сам видишь, от морского черта я не шарахнулся. Надо же иногда показывать этим бездельникам, что такое капитан. А вот что «Золотую Маргариту» отнять могут… Пусть уж у тебя этот бархат побудет. Не мог я ее за борт, понимаешь? И без «Золотой Маргариты» я помру. Она мне как дитя родное, понимаешь?
Тут порывом ветра шхуну так качнуло, что мокрый Жилло лег грудью на капитана и обхватил его крыльями.
— Лихо это ты… — проворчал капитан. — Хочешь — оставайся. Будешь заместо Дублона сидеть на рее и ругаться.
— Я бы охотно, — признался Жилло. — Так я от всех похождений устал, так вымотался, что с радостью бы пошел служить попугаем на приличную шхуну. Но не судьба — понимаешь, капитан, у меня там еще два морских черта между небом и землей болтаются.
— Мой гальюн — к их услугам! — развеселился капитан Шмель. — Открыт днем и ночью! Добро пожаловать! Выйдем на палубу, покричим им — пусть залетают.
— Нет, капитан, — вздохнул Жилло, — такое только раз в жизни удается. Да и не захотят они опускаться. С чего-то они решили, что их на твоей шхуне плохо примут. А теперь слушай меня — помнишь, просил ты меня узнать и про бархатную орифламму, и про цветы на ней? Кое-что мне выяснить удалось. И залезь-ка ты ко мне в карманы!
Когда капитан понемногу выгреб на стол всю ювелирову коллекцию, с него и хмель сошел.
— Студиозус! — гудит. — Это же уму непостижимо! Кто ты такой, студиозус? Откуда ты на мою голову
