А затем, чтобы он не орал почем зря, старая ведьма взяла его за руку и отвела туда, где устроила на ночлег пернатых братцев. Кое-как постелила и ему. Спокойной ночи не пожелала, зато сделала глубокий реверанс и показала язык, что в ее преклонные годы было вовсе непростительным баловством.
Поскольку Жилло вымотался во время полета, а потом наелся горячего, то его и потянуло в сон. Не успел он голову на подушку положить, как уже растаяло все вокруг. А Дедуля с Малышом уже давно посапывали.
Проснулся Жилло от крика.
Это служанка Денизы обнаружила незваных гостей, привела хозяйку, и они вдвоем костерили Дедулю с Малышом на чем свет стоит.
Напрасно братцы-воришки показывали крылья и клялись, что крыльями ничего стянуть невозможно — не было к ним больше доверия.
Рот у Жилло сам открылся, чтобы повторить чье-то крепкое словечко — и тут Жилло вспомнил про попугайское колдовство окаянной старухи. Зажав рот рукой, сорвался он с лавки, на которой провел ночь, и пулей вылетел из погребка. Но на улице было не легче — прохожие на ходу разговаривали, лошади ржали, где-то петух глотку драл, где-то пес надрывался… Жилло, не отрывая руки от рта, понесся к тетке Тиберии.
Он ворвался к ней как раз когда она, поставив перед Виго миску с кашей, помогала завтракать Маку.
Стоя в дверях, Жилло показал ей пальцем на свой рот.
— У тебя лицо другое стало, — без особого удивления заметил Виго.
— У тебя лицо др-ругое стало! — и Жилло захлопал крыльями.
Виго медленно положил на стол ложку.
— Повтори! — вдруг потребовал он.
— Повтор-ри! — немедленно выполнил приказ Жилло.
— Кукареку! — вдруг завопил мальчишка, выскакивая из-за стола.
— Кукар-реку! — проклиная все на свете, завопил и Жилло.
Тут случилось неожиданное — Виго захохотал. Смеялся он до того заливисто, что и тетка Тиберия не выдержала, и Мак, держась рукой за грудь, тоже сделал попытку. А уж громче всех реготал Жилло, можно сказать, ржал по-жеребячьи, не забывая при этом хлопать крыльями.
Виго рухнул на скамью. Должно быть, за годы невозмутимого спокойствия смеха в парне накопилось на месяц непрерывного хохота. И он щедро расходовал этот запас, даже не думая униматься.
— Ну, уморил!.. — воскликнула тетка Тиберия, вытирая глаза краем наплечного платка. — Ну, порадовал! Так уж и быть… ступай сюда… освобожу!..
За рукава она Жилло подергала, по носу его щелкнула, два раза присвистнула.
— Свободен! — говорит. — Иди, приводи сыночка в чувство. Он, гляди, заикаться бы от такой радости не начал.
А откуда графскому слуге знать, как мальчишек в чувство приводят? Подзатыльник дать, что ли?
Так и окаменел Жилло перед хохочущим сыном от чувства бессилия. Постоял, подумал — и сам смеяться начал. Только оба притихнут, переведут дух — а поглядят друг на дружку и начинается все сначала.
Тогда тетка Тиберия их на улицу вытолкала.
— Идите, — говорит, — не позорьте меня. Ко мне сейчас клиенты придут. Одна равноправная особа с утра за приворотным зельем забежать грозилась, и вот я пластырь от ревматизма для братца бургомистра сладила. Брысь отсюда! Гони их, Нариан!
Кот соскочил с постели в закутке, где грел ноги Маку, и, вскочив на лавку, шлепнул Жилло лапой по бедру.
— Ничего себе! — возмутился Жилло. — Да у него лапы прямо чугунные!
И вспомнил, как Нариан ночного кабана-оборотня отгонял… как братцы-воришки рядом с ножами встали… Вспомнил заодно, как, привязанные к решетке, они поклялись честью… и ведь не выдали вожака!
В большой задумчивости вышел он с сыном на улицу. Очень уж его смущало положение дел. Мало хлопот — так он еще себе на шею пернатых братцев посадил.
А братцы — вот они, их как ветром из погребка Денизы вынесло.
— Вожак, а вожак! — жалобно воззвал Дедуля. — Хоть ты-то нас не гони… Куда мы такие… безрукие?..
— Во двор! — быстро обернувшись, приказал Жилло. — Вот увидят вас тут пернатых — живо в Коронный замок доставят.
Подошел он к окошку старухиной каморки и попросил выдать, если можно, два длинных плаща, чтобы крылья братцам спрятать.
— Вы с часик побродите и приходите, я тем временем Денизу успокою и завтрак вам соображу, — пообещала тетка Тиберия, выпихивая в окошко два тяжелых и пыльных плаща.
Что делать — пошли бродить. Впереди — Жилло с сыном, за ними братцы-воришки. Жилло показывает сыну, что знает, братцы-воришки сзади свое слово вставляют. Они-то город куда лучше освоили.
— А это что такое? — спрашивает Виго, показывая на каменного верблюда ростом с большую собаку, который прилеплен над дверью облупленного дома. Причем морда у верблюда совершенно злодейская, того гляди плюнет, и вся его фигура излучает презрение к человечеству.
— А это харчевня «Зеленый верблюд», — объясняет Малыш, потому что Жилло просто на каменное чудище бессловесно таращится. — Харчевня такая. Здесь кормят неплохо, но на ночь оставаться не стоит, блох хозяева развели — покрупнее этого верблюда.
— Почему — зеленый?
— Наверно, раньше был зеленым, — радостно объясняет Дедуля. И оба братца начинают рассказывать всякие смешные истории о городских вывесках. Рассказывают — и на Жилло косятся. Раз позволяет с ребенком говорить может, уже не сердится?
А Жилло эта гнусная морда, когда-то бывшая зеленой, на умные мысли навела. Ведь где-то под такой же нелепой вывеской его молодой граф обитает, если только не скрылся вообще из Кульдига. Граф… его ведь эти самые братцы-воришки от смерти спасли… да и принцессу Амору с ним вместе…
Сложное же хозяйство досталось бедному графскому слуге… Всю жизнь был он лицом подначальным и беззаботным, особенно последние годы в графском замке. А теперь — вот сын, о котором заботиться нужно, вот два балбеса, с которыми хлопот не оберешься, еще нужно молодого графа отыскать и за ним присмотреть, потому что он много чего по неопытности натворить может, еще нужно через месяц ехать в лес, готовить ужин волкам-оборотням… Ох!
— Пойдем-ка мы по этим кабакам да харчевням, — неожиданно пригласил Жилло братцев-воришек. — Посмотрим на вывески, перед завтраком аппетит нагуляем, а заодно поспрашиваем — не появлялся ли молодой постоялец с двумя лошадьми.
Переглянулись Дедуля с Малышом — поняли.
— Только ты, вожак, вот что… — сказал Дедуля. — Не спрашивай про постояльца. Ни к чему это.
— А как же мы иначе узнаем, куда он подевался? — удивился Жилло.
— Очень просто — спрашивать-то мы будем, но про лошадей.
Возле того же «Зеленого верблюда» коновязь имелась. А при ней мальчишка обретался — принять коня, сена ему задать, пока хозяин обедает, забрызганные конские ноги жгутом соломы обтереть, а то и проводку сделать по узкому переулочку. Стали Дедуля с Малышом того мальчишку расспрашивать — не видал ли двух коняг, молодого рыжего жеребчика и гнедого мерина, во лбу проточина, задние ноги в белых чулках? Пропали, мол, обе скотинки, и есть основания полагать, что их в Кульдиге продать попытаются.
После «Зеленого верблюда» вся компания оказалась в «Бравом зайце», потом была направлена в «Красавицу и павлина», где кто-то видел похожую пару лошадей. И только в «Равноправном петухе» конюх сказал — да, действительно, поселился молодой и очень мрачный братец с вышеописанными лошадками, а продавать их еще не пытался. Может, как раз сейчас и ушел искать покупателя. Потому что в сторону
