графском замке и для него место найдется.
— А чего ему говорить… Он уже взрослый. Виго!
— Да, Тармо.
— Пойдешь с этим дядькой? — Тармо показал на Жилло, хотя других дядек в домике не было. — Ты на его физиономию не смотри, это тот самый, что бабушку хоронил.
Виго пожал плечами. Действительно, странного ребенка родили Жилло с Эрной.
— А с твоей мамой я потом договорюсь, — каким-то не своим, фальшивым голосом сказал мальчику Жилло. — Она тебя со мной отпустит. Мы с ней не чужие… А то нехорошо получится — вдруг ты взял и пропал…
— Она не заметит, — подумав, возразил Виго. — Даже если я вообще уйду… У нее там общественный хлев и комитет равноправных женщин. Они в этом комитете для себя еду готовят. И отец в команде равноправных столяров. Они тоже для себя готовят. У нас дома и печка не топится…
— Ничего себе! — даже с каким-то восторгом воскликнул Жилло.
— Вот я и говорю — ушли бы мы отсюда, только боимся — парень пропадет, — Тармо беспокойно посмотрел в окно. — Уж не светлеет ли? Пойду… Стая ждет.
Все трое вышли из домика. Стая уже собралась у первых грядок огорода. Все были мрачны, стояли в обнимку.
— Нечего носы вешать, — сказал, подходя, Тармо. — Подумаешь, в лесу на четвереньках! Не навсегда же это. Зато в общей толпе не ходим! Общих глупостей не орем! И никто никогда нас под свою дудку плясать не заставит!
— Не заставит! — с удивившей всех убежденностью вмешался Жилло. Есть в Коронном замке такая дудка, под которую скоро весь Кульдиг запляшет. Но над вами она не властна! И надо мной! И даже над этими вот… бездельниками!
Большого труда стоило Жилло подобрать для братцев-воришек более или менее мягкое словечко — чтобы стаю зря не беспокоить.
— Значит, с тобой мы обо всем договорились, — сказал Тармо.
— Не обо всем, — вставил Малыш. — Секретное слово не назначили, условленное место не назвали.
— Мало ли что, — добавил Дедуля.
— Ну и что же это может быть за условленное место? — поинтересовался Жилло, не совсем поняв, о чем речь.
— А вот, скажем, Городище, — охотно предложил Дедуля. — От Кульдига три шага, и волки туда при нужде незаметно попадут. Передашь им — мол, встречаемся через две ночи на третью там, где назначено, — и никакой шпион не поймет.
— Знаю Городище, — сказала Ирма, а Райво кивнул.
— Пошли к ножам, — Тармо махнул рукой. — И вы тоже… если не боитесь… Виго-то привык, он нам помогает, без него мы бы не управились… По дороге и секретное слово придумаем.
И вожак волчьей стаи пошел к лесу. Оборотни молча двинулись за ним. Ирма нагнала его и положила ему руку на плечо. Тогда и он обнял сестру.
Сзади Жилло видел, как шла, повесив носы, стая, и как гордо нес свою непокорную голову вожак… королевский сын, черт побери!
Это, не стесняясь своего голоса и слуха, негромко запел Жилло. Запел, чтобы Тармо понял — не один он на белом свете!
Братцы неожиданно подхватили:
Дальше уж песню повел Малыш. И что интересно — не зная слов, ее подхватила стая!
В лучах фонаря сверкнули рукояти двенадцати ножей. Тармо взглянул на светлеющее небо и молча кинулся головой вперед в прыжок через ножи. Виго подсобил — и вот уже огромный волк с серебряной цепью на шее стоял и смотрел на свою стаю.
Не забыть бы спросить хоть у тетки Тиберии, что за Жанна такая, подумал Жилло, продолжая песню. Через ножи кинулась Ирма, за ней — Райво. Оставшиеся — пели, стараясь подольше удержаться в человеческом образе, как будто лишь песня к нему сейчас и привязывала.
Вот уже вся стая оказалась в волчьем виде по ту сторону ножей, а пели только трое — те, что с крыльями.
— Слово, слово! — вскрикнул вдруг Малыш.
— Собирается вместе королевская кровь! — и Жилло, опустившись на колено, обнял Тармо, зарылся
