— Ты не уклоняйся, а рассказывай, — Жилло нагнулся к кружке, нажав губами на край, немного наклонил ее и отхлебнул пива. — Как ты вообще оборотнем заделался?
— От злости… — проворчал Тармо. — Я же тогда молодой был, а Ирма та еще моложе.
— Сестра? — спросил Жилло.
— Сестра! Родителей мы в глаза не видывали, нас бабка воспитала. Бабушка Мартина.
Жилло как бы оглох на секунду. У старшего принца, Ангеррана, тоже была сестра, немногим его моложе! Сходится! Все сходится! Вот только насчет родителей… Ангерран-то отца и мать должен был запомнить… Неужели и это от заклинания из головы у него вылетело?
Впрочем, сам Жилло своих родителей тоже, как ни старался, вызвать в памяти не мог. Сколько осознавал себя — всегда был рядом дед, годы шли, один от другого не отличаясь, дед тоже не менялся. Может, так заклятье старого Алькуина вообще на всех действовало? Раз уж заснула королевская кровь — то и все, связанное в памяти с близкой родней, тоже как бы заснуло?
Естественно, несколько фраз Жилло пропустил. А когда опять обрел слух, Тармо рассказывал про свою первую попытку сварить мохнатое зелье. Где-то сказали ему состав, набрал он в лесу подходящих корешков и первым делом крепко отравился. До того дошло, что бабка к городскому лекарю за помощью обратилась.
— Это я знаю, — сказал Жилло. — И расплатилась королевским перстнем. Откуда у нее взялся этот перстень?
— Понятия не имею! — Тармо пожал богатырскими плечами. — А потом и появилась та зловредная старуха. Мне про нее Райво рассказал — бродит по дорогам, продает зелья… будущее в решете видит… Ну, как все колдуньи. Мы с Райво и Ирмой посовещались, пошли, отыскали ее. На вид она была старше Коронного замка, носище, бородавки, хуже того — настоящая седая бородка! Мы у нее спросили — не даст ли состав мохнатого зелья? Чтобы можно было волком оборачиваться? А она, разумеется, говорит — заплатите, так дам! Мы денег раздобыли, повела она нас в лес. Велела каждому с собой нож взять. Воткнули мы ножи в землю. Она костер развела, треножник поставила, что-то вонючее там битый час кипятила, потом малость остудила, пить велела и через ножи кувыркаться. Я первый кувырнулся — и ошалел, окаменел прямо — такая от нее злоба шла! Мы, волки, это лучше людей чувствуем. Мне бы на нее кинуться, хоть ребята уцелели бы! А тут смотрю уже и Ирма волчицей перекинулась, уже и Райво через ножи кувыркается! Тут только я бросился на старуху…
Тармо вздохнул, налил себе чего-то крепкого из коричневой глиняной бутылки и залпом выпил.
— Ну, бросился… И в пень грудью вмазался. А старуха совсем даже в другой стороне стоит и зубы скалит. Представляешь, клыки у нее изо рта полезли, два — сверху, два — снизу! Тут на нее Ирма кинулась — и тоже промахнулась. Да что там говорить…
— Значит, все вы того мохнатого зелья выпили и навсегда волками стали? — изумился Жилло.
— Сперва мы и сами думали, что навсегда. Бабка наша с Ирмой видит, что нас нет, пошла искать. Она же знала, что я один раз уже пил мохнатое зелье, только оно ненастоящим оказалось… Ну, пошла лесом, звала нас, звала, мы услышали, прибежали, повели ее туда, где в земляничнике наши ножи торчали. Она поняла, в чем дело… Бедные вы мои, говорит, ну-ка, перекувырнитесь обратно через эти ножи! Мы вспотели, кувыркаючись — и ничего… Села бабка, села на тот самый пень, обняла нас с Ирмой и заплакала. Не уберегла я вас, говорит, и доченьку не уберегла, и вас тоже… Потом слезы вытерла. Может, для вас так и лучше, говорит, может, так и безопаснее…
— Права была бабушка, — твердо сказал Жилло. — Ты ведь не знаешь, Тармо, того, что я о тебе и об Ирме знаю. В ваших жилах королевская кровь течет!
— Врешь! — воскликнул, вскакивая, Тармо.
— Клянусь честью! — внятно отвечал Жилло. — А теперь объясни, почему вы сегодня опять людьми стали?
— А потому, что иногда и волку везет, — тут Тармо усмехнулся. — Я вырубку перебегал и на девицу налетел. Думал — ну, визгу сейчас будет! А она — ничего, остановилась, зовет — а ну, говорит, иди-ка сюда! Я к ней шаг, и она ко мне — шаг. Не бойся, говорит, я же вижу, что никакой ты не волк! Тогда я подошел. Она опустилась на корточки и эту самую цепь с медальоном мне на шею надела. Носи, говорит, пригодится! Там, говорит, зеркальце, и если захочешь с кем-то связь держать, отдай тому человеку. И еще, говорит, я твою беду по глазам вижу. Пока помочь не могу, да и незачем — тебе лучше волком побегать… Но имей в виду — каждое полнолуние ты от власти мохнатого зелья свободен и можешь всю ночь опять человеком быть. Только к рассвету, говорит, не забудь через ножи кувырнуться. А то плохо дело кончится…
— И что же за девица такая? — заинтересовался Жилло.
— Откуда я знаю? Она там, на вырубке, травки собирала. Обычная девица, ростом пониже Ирмы… Да! Нос у нее вот такой!
Тармо пальцами обозначил примерно с полфута.
— Нос, говоришь? — забеспокоился Жилло. — Как шило?
— Точно! Самое что ни на есть шило!
— А волосы?
— Волосы? — Тармо пожал плечами. — Она в каком-то платке была, волос я и не видел.
— Давно она тебе попалась?
— Не так чтобы давно, а с год будет.
— Ясно. Лиза… — сделал вывод Жилло. — Вот тоже еще загадка на мою голову…
— Как бы там ни было, огромное твоей Лизе спасибо. Передай, когда увидишь, — попросил Тармо. — А теперь мне собираться пора. Найдешь меня, если что, через медальон. И берегись колдуньи! Помяни мое слово — оставит она вас троих с крыльями вместо рук!
— Не она тебя мохнатым зельем опоила, Тармо, — задумчиво сказал Жилло. — А объяснять, чья это работа, сложно. Побудь лучше пока волком!
— А я никуда из волков и не собираюсь! — Тармо встал и выпрямился во весь рост, головой под потолок. — Чем плохо? Никто ничего не навяжет! Куда хочу — туда и бегу, а стая — за мной! Хочешь — приходи в стаю и ты. Равенства у нас, правда, нет. Но я свою стаю люблю и она меня любит! Это уж точно!
— Кто любит меня — за мной!.. — вдруг вспомнил Жилло слова из песни.
— Да! Вот такой у нас клич — кто любит меня, за мной! — гордо сказал Тармо. — Вот что из нас вытравить хотели. Вот что мы сохранили. И наших сестер мы в замковые мастерские не отпустили! И сами под одну гребенку стричься не пожелали! Вот хочу я бороду носить — и буду!
В дверь просунулась голова.
— Что, Райво? — спросил Тармо. — Утро близко?
— Близко, вожак… — печально вздохнул оборотень Райво.
— Попили, поели, напелись, наплясались?
— Наплясались, Тармо… на месяц вперед наплясались…
— Не сметь! — рявкнул Тармо. — Не сметь скулить! Тебе лучше, чем этим равноправным трусам, которые общественный хлев строят и общих жен скоро заведут! Ты — вольный волк!
Райво косо посмотрел на вожака.
— Погоди, узнаем, как от шкур избавиться — всей стаей уйдем за рубеж и станем там людьми, — уже спокойнее сказал Тармо. — Вот только как бы Виго с собой взять?
— А что Виго? — насторожился Жилло.
— Пропадет без нас парень. Мать у него совсем свихнулась… отец немногим лучше. Вот мы бродим по лесам, а на хутор заглядываем — он ведь сюда ради нас приходит. А мы — ради него…
— А возьму-ка я в таком случае Виго с собой в Кульдиг, хотя бы на месяц, до следующего полнолуния! — вдруг решил Жилло. — Виго!
Мальчик то ли спал на лавке, то ли дремал вполглаза. Он поднял голову и молча уставился на Жилло.
— Можно, конечно… — без особой уверенности сказал Тармо.
— Парень при мне будет и сыт, и одет, — объяснил Жилло. — Скажи ему, Тармо… Что-нибудь и с учебой придумаем. А если мне придется из Кульдига на север возвращаться — и его с собой возьму. В
