– А если бы даже и дала? – вся напряглась от ожидания Люс.
– Мне все равно, чем ты победила меня… – глухо сказал вожак. – Наверно, это все-таки зелье. Ну да ладно! Ты моя, я твой! Ты добилась-таки своего…
Люс явственно услышала издевательские аплодисменты рассудка.
– Вот видишь? – ядовито спросил он, не рассчитывая на ответ. – Твой Робин Гуд признался! А теперь поступай, как знаешь! И всю жизнь помни, что его поцелуями и всем прочим ты обязана вот этой пластмассовой штучке с кнопочкой. А также не забывай, что эта ночь – месть Мэй-Аларм, которая прекрасно поняла твой характер и поймала тебя на крючок. Она предложила тебе победу – так и получай свою победу! Опускайся на колени, целуй это великолепное тело, скользи пальцами по атлпсной коже, прижимай своего красавца к себе! Празднуй победу!
Но недаром эту женщину звали Люс-А-Гард!
В таких подарках она не нуждалась.
Люс стояла перед своим избранником обнаженная, действительно похожая на горящую свечу, и смотрела на него с таким отчаянием, что он, не видя толком лица, все же ее отчаяние ощутил. А потом эта ненормальная женщина прикоснулась пальцами к своему широкому блестящему браслету, ее окружила золотая вспышка, и она стала медленно таять в воздухе.
Победа оказалась как бы лежащей ниже ее достоинства.
И она не унизилась до такой победы.
Эпилог
– Когда надоест понемножку кофейно-диванный комфорт, обуй свою правую стройную ножку в высокий пиратский ботфорт! – с грубоватой жизнерадостностью распевали звонкие девичьи голоса. – Придуманных песен не хватит для жаждущих пламени губ – и левую стройную ножку охватит фестончатый жесткий раструб!
Нельзя сказать, что Люс так уж любила эту песню, подарочек ехидной Зульфии, ее скорее привлекал азарт, с каким песню исполняли будущие хронодесантницы.
Песня доносилась из-за окна, и Люс слушала ее, рассеянно поглядывая, что творится в зале. А поскольку был перерыв в занятиях, то там и творилось черт знает что. Молодым, здоровым, отлично тренированным девчонкам такое приходило в голову – не раз бывавшие в десанте преподавательницы только ахали.
Вот и теперь разыгралось лихое побоище на алебардах, мавританских саблях и – для разнообразия – нунчаках. Выхватить нунчаками алебарду и сразу же, развернувшись, метнуть ее в противницу – такие трюки во времена, когда Люс осваивала боевые искусства, еще в девятнадцать лет не проходили.
Люс поглядела на часы и нажала кнопку звонка. Это было мощное устройство вроде сирены, только малость помелодичнее, потому что девчонки в перерывах бегали купаться на озеро, а озеро находилось в пяти километрах от школы.
Ее группа собралась на удивление скоро. За окном пели, не обращая внимания на сирену.
– Томящая душу отвага вокруг никому не нужна – и, значит, надежная звонкая шпага оттягивать пояс должна!…
– Ну?! – сурово спросила Люс. – Что будем делать с зачетом по жиму лежа?
Девицы потупились. Люс зловеще достала из декольте сантиметровую ленту.
– Всех перемерю! – мрачно пригрозила она. – О чем я вам толкую уже целый семестр? А? Ну, кто мне скажет, на чем горели наши первые десанты?
– На несоответствии физических кондиций местному колориту! – бодро отрапортовала ее любимица Гюльнара, младшая сестра Зульфии.
– Я – ветеран десанта, и то тренируюсь, улучшаю свою форму! – с упреком сказала Люс. – Посмотрите на себя! Эрика! Разве это грудь? У тебя бюст все еще как у четырнадцатилетнего мальчишки! Эмильена! Твою грудь тоже не найдешь без микроскопа! С такими формами вас отчислят за неуспеваемость!
Группа приуныла.
– Ваше счастье, что зачет только на следующей сессии, – проворчала Люс.
– И лучшее в мире богатство найдешь ты в конце-то концов – ночное, шальное, крылатое братство испытанных в деле бойцов! – пели за окном.
В зал вошла Зульфия, ведя за руку синеглазого мальчика, крепкого и кудрявого. Вся группа покосилась на первого десантного сына.
Под мышкой А-Гард-Семнадцатая держала здоровенный фолиант.
– В последний раз показываю вам упражнения, – объявила Люс. – Я-то занимаюсь по схеме, каждые два месяца меняю комплекс, и за этот семестр, что вожусь тут с вами, прибавила полтора сантиметра. Главное – поставить цель!
И она вспомнила свою ненаглядную цель…
– Ватага бродяг своенравных, созревших в гульбе да в борьбе, они тебя примут, подруга, на равных и выбор доверят тебе! – уже не пели, а вопили завтрашние выпускницы, предчувствуя, какой замечательный они сделают выбор.
Люс легла на скамью. Две девицы подали ей штангу, и она приняла гриф на вытянутые руки.
– Классический жим лежа! – провозгласила Люс. – Единственный надежный способ заполучить роскошный естественный бюст! Хирургия – не для нас! Итак – руки сгибаю в локтях до предела, спина прогнута. Работает только большая грудная мышца. И работает с полной амплитудой! Делаю вдох. Штанга идет вверх на выдохе…
Люс сделала несколько академически правильных жимов, девицы приняли штангу, и она встала.
– А вот и результат! – сказала она, резко напрягая грудь и скосив при этом глаза на Зульфию.
Но результат оказался неожиданным для нее самой.
Узкая майка, и без того стеснявшая ее движения, лопнула в двух местах, и роскошная, упругая, сильная грудь, мечта всего Шервудского леса, выглянула наружу через две прорехи.
– Ого! – так и ахнула группа.
– Понятно? – как будто событие было запланировано, с ехидным спокойствием спросила Люс.
Она гордо прошла сквозь строй девиц, давая каждой возможность осмотреть плоды трудов своих, и оказалась у зеркала.
Отражение победно улыбнулось ей.
Но из того же зеркала смотрела на нее и Зульфия.
А-Гард-Семнадцатая не задавала вопросов вслух. Но Люс читала эти самые вопросы в ее глазах.
– Раз ты такая великолепная, то почему ты не возвращаешься ТУДА? – спрашивала Зульфия. – Вот ведь даже Свирель подумывает о втором визите. Я сама побывала ТАМ и починила хрономаяк. Все готово! Передашь привет этой несостоявшейся карьеристке Маргарет… Так в чем же дело?
Песня за окном, набирая силу, подошла к последнему куплету. Его полагалось петь негромко, но внушительно, чуточку зловеще, с особым презрением и угрозой выкрикнув хором повторное «навеки». Девчонки так и спели – со всем азартом профессиональных десантниц, спасительниц человеческого генофонда.
– А если влечет хоть немножко диванно-кофейный уют, навеки – НАВЕКИ! – закрыта дорожка туда, где мужчины живут!!!
– Так в чем же дело? – повторили вопрос черные внимательные глаза в зеркале.
Люс не знала. Очевидно, она ждала, пока в душе запоет сигнальный рожок «зеленых плащей». А он что-то молчал, окаянный.
Мэй отравила-таки всю радость, которая могла ждать в Шервудском лесу. Месть была суровая. Но не Мэй же, в самом деле, наколдовала, чтобы всякий закат наводил Люс на мысли о феях, объезжающих свои владения на огненных боевых конях. И не она позаботилась о том, чтобы пять призрачных всадниц вели в поводу свободного коня. Это сделал совсем другой человек.
Люс не могла признаться Зульфии, что влипла в какой-то диковинный любовный треугольник, где все и для всех было невозможно.
В зеркале трудно было разобрать, что золотыми буквами выдавлено на обложке того бархатно-синего тома, который принесла Зульфия. Люс разглядела только маленький золотой парусник. Очевидно, подруга пришла не упрекать ее за бездействие, а предложить что-то совсем другое. И желательно без поэзии…
