что спасаемая нами конструкция оказалась редкостной скотиной. Столько сил, столько души вложено в скотину, что ли? Моя психика отчаянно сопротивлялась.
А перед глазами стояла счастливая Маргарита!…
Да что же это такое делается?…
– Хорошо, – сказал Васька. – Я сам увижу.
И быстро, большими шагами двинулся к Таиру.
– Т-т-т-т-т-т-т-т-т! – Имант разразился целой пулеметной очередью.
– Ты прав, дружище, – сказал я ему, – но мне сейчас очень тошно.
Когда мы, сделав круг по окраинам полигона, вернулись к казарме, нереал стоял у стены, не двигаясь, кирпичная физиономия сделалась темным пятном, и лишь силуэт рисовался четко. А рядом мы увидели другой силуэт – пониже ростом, пожиже статью. Васька стоял, повесив голову, как перед расстрелом. Таир выглядел не лучше.
Похоже, Васькин кубик был еще пострашнее моего.
– Ну? – спросил Таир. – И кого же вы спасали?
Вася промолчал. Я хотел было брякнуть, что человека, живую душу, но посмотрел на Васю – и воздержался.
– Вы рисковали жизнью ради бездельника, приживала и, не побоюсь громкого слова, сутенера, – подвел итог Таир. – Если кто-то боялся, что он не впишется в этот мир и пропадет, то могу разочаровать. Он просто замечательно вписался.
– Т-т-т! – показывая на нереала пальцем, подтвердил Имант. И, надо сказать, очень злобно подтвердил.
– Ну, коллега, как вы полагаете? – обратился к нему Таир примерно так же, как дряхлый профессор к другому дряхлому профессору над пациентом с некой диковинной хворобой. Оба уже столько смертей и рождений повидали, что жизнь больного способны оставить за скобками, а вот хвороба вызывает в них огромный, неподдельный, академический интерес.
– Т-т-т… – цыган очень выразительно махнул огромной красной лапой.
– Как мы и предполагали, коллега, не всякое создание нуждается в том, чтобы его спасали. Я бы сказал, не всякая конструкция достойна существования, если вы не возражаете…
Таин обвел нас взглядом. Тяжелый у него взгляд, невыносимый, ну да не в этом дело…
Возразить было трудно. Может быть, даже невозможно. И менее всего мог возражать Вася, чье странное существование, возможно, сейчас нуждалось в очень сильном адвокате. Ведь и он был конструкцией, способной в силу своей ограниченности принести немало зла. Эта ядовитая мысль послужила мне хоть малым, а утешением.
И тут из-за угла появились Башарин с Жуковым.
Заброшенная казарма всем была хороша, даже водопровод почему-то действовал, но унитазы оказались забиты наглухо и навеки. Поэтому приходилось бегать в бурьян, Жуков же не просто бегал, а всякий раз бывал конвоирован Башариным. Судя по всему, нереалову папочке приспичило.
Увидев нереала, Жуков шарахнулся и налетел на Башарина. Тот, еще не понимая, что происходит, хорошенько встряхнул его за плечи.
– Посмотри, Валентин, – сказал Васька. – Вот эта штука выгнала тебя из «Гербалайфа».
– А ни фига себе! – воскликнул Башарин. – Ну, Борька! Ну!…
И завертел головой – Жукова, впрочем, не выпуская.
Оказалось, Башарин искал зеркало. И самое удивительное – нашел! Темное окно первого этажа вполне его устроило. Башарин посмотрел на нереала, на мутное отражение, опять на нереала, и замер. Почему-то мыслительный процесс всякий раз требовал от него неподвижности.
– В общем, так, – сказал Таир. – Инкуба я забираю и обязуюсь его упрятать так, чтобы ни одна мелкая сволочь не дотянулась. С двойником можете делать, что хотите. Без инкуба он очень скоро загнется.
И, казалось бы, только что перед нами стоял худенький мальчишка, старшеклассник, материализованное упрямство юности. Но сдвинулись черные брови, лицо мгновенно сделалось еще суше и еще строже – если это вообще было возможно… Я вдруг увидел Таира десять лет спустя, обладателя силы, и не просто силы творить чудеса, а силы принимать решения…
– Т-т-т! – что-то напомнил ему Имант.
– Ага, слышу, – согласился Таир и сказал непонятно кому: – Добро пожаловать! Как видите, я уговор выполняю.
Потом он подошел к Бричу. Тот, видно, все же что-то учуял – хотя мог метнуться и направо, и налево, вжался в стенку.
– Ну, приятель, извини, – сказал ему Таир. – Вреда от тебя было больше, чем пользы…
Он положил руки на виски нереалу, беззвучно заговорил – и мне вдруг показалось, будто время остановилось. Какая-то вибрация медленно перетекла по вытянутым рукам от головы Брича к плечам Таира.
– …ныне, и присно, и во веки веков, – услышал я. – Аминь, аминь, аминь.
Таир заклял инкуба. Он разделил сущности, одну из них забрал и заклял, а другую, тульпу, оставил на произвол судьбы.
Тульпа словно ожила. Она отлепилась от стены, огляделась…
– Хозяина ищет, – заметил Таир. – Нет, приятель, это не я.
– И не я! – мне меньше всего на свете хотелось иметь дело с этим микролептонным чучелом. А Вася просто делал рукой вот этак – мол, чего пристаешь, я сам без хозяина мыкаюсь, то есть без хозяйки…
– Т-т-т-т-т! – сказал тульпе Имант и показал ей пальцами козу. Шуточки у ясновидца были весьма примитивные.
Вдруг тульпа сделала жест – словно отпихивала от себя нечто незримое.
– Спокойно, Валентин, спокойно, – произнес Таир, отступая от двойника и поворачиваясь к Башарину, который в этот миг был точной копией тульпы. – Это скоро кончится. Ведь Жуков не умеет долго удерживать микролептонный кластер. И даже не знает, что именно сейчас это нужно делать.
Я посмотрел на Башарина – и ужаснулся.
Ходок-стрелок отмахивался от тульпы – и надо полагать, он первый начал, а тульпа передразнила его, потому что движения их были синхронны и совершенно одинаковы. Жуков же оказался за спиной у Башарина и отгораживался им от своего создания в полнейшей панике.
– Чего это он? – Башарин и без того был здорово напуган, а поведение тульпы окончательно его ошарашило.
– Ему так положено, усмехнулся Таир.
– Да-а? Положено?
Говорят, загнанная в угол кошка становится опаснее льва. С отчаянием обреченного Башарин бросился на тульпу с намерением дать ей в ухо. И та устремилась вперед, и у обоих кулаки рассекли воздух, а бойцы рухнули друг другу в объятия. И отскочили, и присели в какой-то несуразной стойке, таращась друг на друга безумными глазами.
Тут Жуков завизжал, так завизжал, что сам себе заткнул уши, но все равно продолжал звенеть.
Башарин резко повернулся к нему, тульпа, естественно, тоже.
Решив, что наконец-то его за все подвиги нереала будут бить, Жуков помчался прочь – наискосок через полигон, с риском грохнуться в канаву или яму.
Башарин, вдруг вспомнив, что ему велено пасти «дружбана», но не сообразив, что эта деятельность уже никому более не требуется, крикнул Васе «Щас!» и кинулся вдогонку. Тульпа, так же нелепо размахивая руками, – за ним!
– Т-т-т! – обрадовался Имант и выкинул шесть пальцев.
– Шесть минут? – спросил я. – Шесть дней? Шесть с половиной недель? В шесть утра? В шесть часов вечером после войны? Шесть километров?…
– Башарин не выдержит шести километров, – Таир был очень недоволен бегством. – Вот ведь идиот! Шесть часов, разумеется. У нее ведь имеется остаточная энергия инкуба.
– И все это время тульпа будет таскаться за ними следом? – поинтересовался Вася.
– Похоже на то…
