Примерно такая же картина наблюдалась и на Кубани. В создаваемые здесь офицерские добровольческие отряды войскового старшины Галаева записалось только около 300 человек [13]. В Терском, Уральском, Оренбургском, Забайкальском и Астраханском войсках количество казачьих офицеров, вступивших в добровольческие отряды, по отношению к их общей численности, было существенно большим, чем на Дону и Кубани. Хотя их общее количество тоже было невелико. В Терском войске во Владикавказе формировались казачьи офицерские отряды полковников Соколова и Беликова [14]. Здесь же предпринимались попытки создания осетинских офицерских отрядов [15]. В Уральском войске группу казачьих офицеров собрал полковник, позже генерал-лейтенант М.Ф. Мартынов. Этот отряд разогнал все советские организации в г. Уральске [16]. Образовались отряды казачьих офицеров в Оренбургском, Астраханском и Забайкальском войсках. Причем здесь они представляли собой хоть и небольшую по общей численности, но достаточно существенную в военном отношении силу.
Основную массу добровольцев в отрядах войсковых правительств во всех войсках, где они создавались, составляла местная учащаяся молодежь. И этот примечательный факт отмечали все очевидцы – от атаманов до рядовых бойцов. Об этом прямо говорил с горечью, например, атаман Каледин [17]. Донской казачий офицер констатировал, что «среди партизан можно было встретить и казака, и офицера, и студента; и богатого, и бедного... Но ядром партизанства была учащаяся молодежь – кадеты, гимназисты, реалисты, студенты, семинаристы» [18]. А другой партизан лаконично замечал: «Главный контингент партизан – учащаяся молодежь» [19]. Это же отмечали и белоэмигрантские авторы [20].
Такая же ситуация была и в Оренбургском войске, где, по свидетельствам участников событий, в добровольческие отряды вступали «...главным образом офицеры и учащаяся молодежь» [21]. Правда, некоторые исследователи считают, что в Оренбуржье добровольческие отряды формировались «...из буржуазной молодежи и монархически настроенного чиновничества» [22]. Вторая часть данного высказывания без учета, конечно, идеологических штампов представляется неверной, поскольку чиновников в этих отрядах было совсем мало. В Забайкальском войске в добровольческие отряды так же, как и в других войсках, в основном вступали офицеры, юнкера, кадеты [23]. Добровольцы из числа учащихся не обладали необходимыми военными навыками, не говоря уже о боевом опыте, но их отличали идейные убеждения, довольно высокий моральный дух и боевой порыв. Как позже весьма верно замечал полковник В.В. Добрынин, «вся защита (Дона. –
Вплоть до настоящего времени важные вопросы анализа социального состава участников Гражданской войны с обеих сторон не получили необходимого всестороннего и объективного освещения. Существовавший длительное время крайне упрощенный подход к данной проблеме затруднял исследование всего многообразия социально-политических процессов того времени, сущности и специфики событий. Рассмотрение этой проблемы необходимо, по нашему мнению, начинать именно с начального периода Гражданской войны. В это время социальный состав воюющих сторон можно представить довольно точно, поскольку это были люди, в подавляющем большинстве осознанно сделавшие тот или иной политический выбор. При этом они исходили из своих твердых убеждений, а действовали не под давлением различных обстоятельств объективного и субъективного порядка, как это было в последующие периоды войны.
В рассматриваемый период в советских отрядах наиболее значительный контингент составляли красногвардейцы. Эти в основном вчерашние рабочие крупных промышленных центров являлись наиболее сознательными проводниками большевистской политики, добровольно вступившими в направлявшиеся на борьбу с контрреволюцией сводные советские отряды. Во вторую по численности социальную группу входили солдаты и матросы старой армии, в большинстве своем выходцы из крестьянской среды. Правда, среди них количество сознательных, идейных борцов за провозглашенные Октябрьской революцией принципы было значительно меньше. И, наконец, значительную группу в советских войсках составляли инонациональные формирования. (Как известно, всего в годы Гражданской войны в Красной армии воевали около 300 тыс. интернационалистов, а такое большое количество иностранцев в армии одной из сторон исследователи считают уникальным явлением для новейшего времени [25].) Немало в советских формированиях начального периода войны было и маргинальных элементов.
Основой зарождающегося Белого движения являлись офицеры старой армии, добровольно прибывшие на территории наиболее крупных антисоветских плацдармов. В начальный период Гражданской войны ими стали Донская, Кубанская и Оренбургская казачьи области. Примечательно, что основная масса офицеров- добровольцев ни по своему социальному происхождению, ни тем более по имущественному положению не принадлежала к высшим слоям общества. Так, среди офицеров состава сформированной на Дону Добровольческой армии в начальный период Гражданской войны четыре пятых представляли так называемые офицеры военного времени, 80% которых происходило из крестьян и только 4% из дворян [26]. Одну пятую часть от общего числа добровольцев-«первопроходников» составляло кадровое офицерство, включая 36 генералов и 242 штаб-офицера. Их послужные списки, в которых имелись данные о владении собственностью самого офицера, его жены и их родителей, свидетельствовали, что помещиками или детьми помещиков являлось всего 6% офицеров и генералов. Капиталиста не было ни одного. И это среди самой верхушки, что называется, цвета высшего и старшего офицерства Добровольческой армии. По социальному происхождению среди них 21% составляли потомственные дворяне, 30% личные дворяне и дети офицеров, а остальные были выходцами из мещан, крестьян или мелких чиновников [27].
Что же касается офицеров военного времени, то есть лиц, имевших высшее и среднее образование и прошедших после призыва в армию краткосрочные офицерские курсы, то из них какой-либо собственностью обладало менее 1%. По социальному происхождению около 80% были выходцами из крестьянской среды, примерно 4% из дворянской, остальные из мещан, купцов и т.п. [28]. И хотя в конечном счете личное дворянство получали почти все офицеры, эти данные весьма красноречиво свидетельствуют о социальной основе происхождения подавляющего большинства офицерства русской армии. К тому же именно эти офицеры военного времени к моменту революций 1917 года составляли более 90% всего офицерского корпуса [29]. Следовательно, абсолютное большинство активных участников Белого движения в начальный период Гражданской войны лично было совершенно не связано с какими-либо отношениями частной собственности и, следовательно, не имело имущественных претензий к новой власти. Другими словами, революция не лишала, да и не могла лишить основную часть офицерского корпуса финансовых или социально-политических привилегий, имевших реальный вес и значение, поскольку ее представители ими попросту не обладали. В этой связи, естественно, возникает вопрос, почему же они выступили против революции с оружием в руках, за что сражались и умирали. Скорее всего, они руководствовались определенными политическими убеждениями и моральными принципами. И уже исходя из них, определяли свое личное отношение к происходящему. Ведь для очень многих офицеров большевистский переворот был предательским ударом в спину воюющей стране и расценивался как прямое действие в пользу внешнего врага. Для других это было своеобразным итогом внутреннего развала и анархии, влекущим за собой гибель старой русской государственности. Третьи, возможно, не могли смириться с начавшимся разгулом беззакония и насилия. Причем указанные аспекты не исчерпывают, конечно, всех имевшихся причин. Крайне непросто найти ответ и на вопрос, какие мотивы двигали воевавшей в партизанских отрядах учащейся молодежью. Еще более сложно в этом плане обстояло дело с казачеством и крестьянством, в среде которого существовали самые различные внутренние противоречия и сказывались факторы внешнего воздействия. К тому же между ними явственно прослеживались серьезные межсословные антагонизмы, перераставшие в открытое противоборство. Возрастали и социально-классовые противоречия в казачьей среде. В казачьих областях наблюдалось своеобразное проявление первой социальной войны в деревне: против незначительного количества помещиков и крупных частновладельцев казаки и крестьяне выступали совместно, между ними нарастало значительное противостояние.
И уже совсем непросто разобраться в том, почему в начальный период Гражданской войны при вполне определенном нейтралитете основной массы казачества одни казаки заняли позиции признания власти Советов и СНК, а другие встали на противоположные позиции и воевали в добровольческих отрядах. Почему в смертельной схватке сходились казаки из отрядов красного войскового старшины Н.М. Голубова и белого есаула В.М. Чернецова, красного фельдшера И.В. Сорокина и белого штабс-капитана В.В. Покровского, красных братьев подъесаулов Н.Д. и И.Д. Кашириных и полковника А.И. Дутова? Все эти вопросы нуждаются в самостоятельном пристальном изучении с учетом самых разнообразных факторов, начиная от общей сложной и во многом неясной для большинства населения внутриполитической ситуации в стране и
